Лицо ярла теперь вспыхнуло яростью, — именно тем огнем, который зажигался в лютых сражениях.
— Рракре!! — выкрикнул Хьюго боевой клич пикеров. — Убить!! — показывая топором на пришельца.
Однако опытные, побывавшие в боях пикеры уже поняли, с которым противником им предстоит сразиться. Бывали такие: иной раз уже разбили южан, уже добычу надо хватать, а вот какой-то вот такой обезумевший станет, упрется в землю и машет топором или мечом, дорого продавая свою жизнь, снося одну за другой головы победителям. У южан тоже бывают берсерки, страшные в своем боевом неистовстве. С такими лучше на мечах не рубиться: для этого есть копья и метательные топоры.
Закипела схватка. Кто-то первым метнул в чужака копье; незнакомец отступил в сторону, успев увернуться. Копье вонзилось в бочку, на которой еще мгновение назад сидел ярл, однако Хьюго там уже не было. Еще несколько копий бросили в новоявленного берсерка; пришелец уклонился от двух или трех, но пошатнулся на хромой ноге, и сразу два копья попали в его тело. Что удивительно: тяжелые смертоносные жала, выпущенные умелой рукой опытных воинов, не причинили особого вреда загадочном бойцу. Пикеры видели, как одно из копий, ударив острием в тело, отскочил назад, а второе неглубоко засело в горелой ране на боку. Следующие два копья пришелец перехватил прямо на лету; молниеносно развернув их, из двух рук метнул обратно. Упали двое пикеров, насаженные на острия, как куски говядины на вертел. В пришельца полетели топоры; но и они не причинили ему особого вреда; от некоторых он уворачивался, а некоторые перехватывал и бросал обратно, выбивая из опрометчиво подставившихся хьярнских голов и грудей красные брызги.
Разозлившись, пикеры обступили чужака, как раненого кабана на охоте. Началась ожесточенная рубка. Все перемешалось; кто-то сбил вертел на костре, уронив говяжью тушу на угли; запахло жареным. Перевернулся бочонок с пивом, затушив очаг; стало темно. Казалось, даже Манен-месяц в небе закачался. Заскрежетало железо: в руках пришельца появился тяжелый меч, который он успел отобрать у кого-то из нападавших.
Рядом тревожно затрубил рог. В темноте со всех сторон из поселка к хейдрику ярла торопливо бежали воины, на ходу надевая доспехи. Пикеров становилось все больше.
Но пришелец крутился в центре круга, подобно вихрю. В его руках меч выписывал немыслимые фигуры, с ужасным гулом рассекая воздух, иногда глухо ударяя в тела противников, которые подошли слишком близко.
Вот упал, разрубленный пополам, Ярно — Рыбий Ус. Сел, пытаясь удержать кишки в распоротом животе Мартин — рулевой драгбота. К ногам Хьюго подкатилась, брызгая кровью из перерубленных артерий, светловолосая голова Эриха, того самого веслового, который выиграл в кости первым попробовать пленницу-южанку… Еще кто-то упал, и еще; на песке стало скользко от крови, пикеры гибли один за другим. На лице ярла, перекошенным яростью, вдруг мелькнула растерянность: такого поворота он не ожидал. А пришелец, пробиваясь сквозь толпу отчаянных рубак, приближался к нему…
— Стойте!! — закричал Хьюго мечущимся в темноте теням. — Стойте! Мечи в ножны. Мы проиграли эту битву, хьярны! Нам ли биться с бессмертным!
Услышав такой крик вождя, пикеры остановились и отступили. На их перемазанных кровью лицах нарисовалось крайнее изумление. Они оглядывались друг на друга, ничего не понимая, моргая на чужака в центре круга, освещая его факелами. Кто-то из самых осторожных даже предпочел сделать шаг назад и отойти в тень за камнями.
Из темноты выскочил дурачок-Ульрих. Он упал на землю и ползком подобрался к ногам йорга, измазавшись в лужах крови.
— Я здесь… Я здесь, — повторял Ульрих, молитвенно протягивая руки к чужаку. — Я здесь. Ведь ты пришел за мной? Я тебя ждал, сын Одрика! Я здесь… Видишь меня?
Ульрих коснулся ступни воина, обнял его ногу и замер. Затем поднял лицо к ночному небу и счастливо улыбнулся.
— Спасибо, спасибо тебе, Одрик! Я прикоснулся к бессмертному воину.
— Копья… Копья и топоры не берут… Бессмертный… — послышался шепот. — Огненный йоррунг… Одриксон. Сын Одрика…
Как-то странно посмотрев на блаженного Ульриха, ярл Хьюго Змей выступил вперед и положил к ногам пришельца свой топор, неловко согнув в поклоне грузное тело.
— Прости, сын богов, нас, темных хьярнов. Мы не сразу разглядели в тебе бессмертного. Мерзкие бабы украли твой пояс. Я забрал его из грязных рук: негоже вороньему дерьму прикасаться к оружию бога. Сейчас твой пояс принесут. А пока присядь с нами, раздели нашу трапезу. — Хьюго снова низко склонился и подобострастно улыбнулся, взглянув на божественного воина взглядом загнанного в угол волка.