Сделав большой крюк от места, где на берегу осталось тело обладателя молний,??взобравшись на первую террасу, а затем и на вторую, девушка зашла далеко в ясеневый лес, добравшись почти до Унгремходе, Младшей головы — одной из двух самых высоких скал острова. Долго искала подходящее место, выбирала, и, наконец, остановилась возле узкой и глубокой щели под гранитными глыбами, оплетённых корнями деревьев. Став на колени, вычистила нору и засунула пояс с мечами как можно глубже, даже затолкала палкой. Тщательно засыпала сокровище мелким щебнем. Чуть не надорвавшись, прикатила тяжелый камень и привалила им вход. Расправила мох, так, чтобы не было видно свежих следов, набросала сверху сухих листьев и веток.
«Если здесь стать и посмотреть на море, то подняв взгляд от крайней острой скалы на Гребне сразу увидишь верхушку Молота. У подножия ясеня с кривым стволом — две глыбы, одна из которых — с красноватыми прожилками» — запомнила Брета.
Уже собравшись уйти, еще раз взглянула на место тайника. И увидела на камне змею.
«Это хорошо. Это лесные альвы стали на страже сокровища».
Возвращаясь на берег, уставшая и не выспавшаяся хранительница кладов на самом краю первой террасы наткнулась на кусты ежевики, и принялась срывать с колючей лозы ягоды. Немного утолив голод, взялась собирать и сбрасывать с террасы хворост: внизу, ближе к берегу топливо давно выбрали женщины из поселка. А дров требовалось много: обладатель молний заслуживал большого погребального костра.
Белоголовая хьярнака ушла; змея еще покрутилась на камне, и замерла, греясь на последнем осеннем солнышке. Рядом, из-за дерева подкралась тень… И вдруг кинулась, схватила гадюку, прихватив возле самой головы.
— Вот ты где… Вот какая… — ворковал со своей пленницей Ульрих-Унмаген. Змея обвилась вокруг его руки, но хьярнский сумасшедший крепко удерживал ее, не давая возможности пустить в ход ядовитые зубы. — Обнимаешь? Обнимай, это хорошо, это так заведено между мужчиной и женщиной. Ты теперь моя жена. Не вырывайся… какая сильная. Ты должна меня слушаться и быть покорной.
— Какая у нас сегодня добыча? — Унмаген посмотрел на камень, которым Брета заслонила отверстие норы с мечами. — Что мы сегодня поедим вкусного? Что там спрятала Белая?
Ульрих повернул к себе головку змеи с открытой пастью, строго и мрачно глядя в змеиные глаза.
— Не знаешь? — змея молчала. — Молчишь?
Унмаген плюнул змее в пасть.
— Ты — плохая жена, плохая, плохая, как та Белая, которая убила бессмертного. — И откусил змее голову.
Чужаки пришли вечером, когда на остров черных скал уже опустились сумерки. Из-за Молота выплыл Манен-месяц, запутанный в лохмотьях облаков, словно палтус в рыболовных сетях. Там и там прокололи темный купол иглы звезд. И снова, как и тогда, когда штормовое море выбросило на Гребень изуродованное тело чужака, далеко-далеко вспыхнула молния, оставив на небе новую большую звезду.
Невеста, или, вернее, уже вдова небесного воина, волоча к берегу очередную кучу хвороста, остановилась и посмотрела в небо. Звезда, которая родилась из молнии, не стояла на месте. Она двигалась, плыла, сначала медленно, а потом все быстрее, вырастая в размерах, приближаясь к острову.
«Это пришли враги моего суженого, те самые черные воины», — сразу догадалась Брета.
Колыхнул, прошелся берегом порыв ветра. Небо потемнело и съежилось, будто там, вверху, в темном куполе кто-то пробил дыру, и это отверстие вслед за новым светилом ворвались холодные ветры. Там, далеко, где родилась звезда, еще полыхали молнии; к острову добежали раскаты грома.
Брета в это время была далеко от берега. Она не смогла увидеть, как звезда опускалась на сушу — заслоняли скалы. Там ярко блеснуло, отразившись на черной груди Молота. Пока хьярнка думала или бежать к берегу, или лучше спрятаться, блеснуло второй раз. Бру все-таки решила посмотреть, что там происходит, и подбежала, спряталась за камнями. Выглянула.
Тело йорга, и дрова для погребального огня под ним горели странным, жадным пламенем. В свете костра Брета разглядела две черные фигуры, которые складывались, как показывалось, из цельного панциря — огонь бросал отблеск на странные пластины. Пришельцы выглядели совсем не похожими на людей; они, скорее, напоминали огромных черных крабов, которые стали на две нижние конечности. И конечностей у них было столько же, как у краба, разве что без клешней; длинные и гибкие щупальца заканчивались пучком то ли когтей, то ли пальцев — Брета издалека не разглядела. Ростом чудовища казались выше самого высокого человека; были массивными, крепкими, а что наиболее поражало — без головы. Сверху на бронированном туловище пришельцы имели какой-то непонятный нарост, который заканчивался коротким копьем с наконечником.