Не успел Йорик взять в руки протянутый ему меч, как рухнул, точно подкошенный, оземь - меч оказался тяжёл. Валяется Йорик средь снежных сугробов у края дороги. Выпал меч из его рук.
- Боюсь, толку от меня на битве будет мало... - Пробормотал сконфуженный парень. Теперь он поднялся и переминался с ноги на ногу.
Ярл очень странно на него посмотрел - то ли со злобою, то ли с сожалением.
- Разрази тебя гром! Мьёлльнир Тора тебе на голову! - Рявкнул он наконец. Схватив Йорика за шкирку, точно щенка, он усадил его на своего коня позади себя и поскакал обратно - в военный лагерь, ставку конунга, что в нескольких лигах от величественного замка.
Только не доскакал ярл до конунга - предали того некоторые иные ярлы, и вот: вдали снегопад, при небе ясном. И увидел ярл, что пятится конунгово войско назад, ему навстречу - зашёл Враг с тыла, с моря, лихо фьорды позади оставив.
"Неужели Чернобурки объединились с нашими общими врагами, морскими разбойниками? Как же так... ", недоумевал ярл, обнажая ещё один свой меч, ведь второй он отдал Йорику. "Меньше, чем за три дня, Чернобуркам не достичь моей фюльке! Если б не этот белый песец на синем щите, мы успели бы собрать всех своих людей и дать Чернобуркам отпор. Какого дьявола им надо? Не сиделось у себя на острове... ".
- Экий ты невезучий, Йорик! - С горечью и укоризной бросил тому ярл. - Мы опоздали. Ты был последний, кого надобно было привести пред очи конунга. Я лично вызвался тебя доставить, ведь каждая глава нынче на счету... Проклятье!
На самом же деле (и мало кто об этом знал) враждебные конунгу викинги, грабители морские, напали по наущению великана Ветродува, который, не обладая особым умом, однако, умудрился расписать, что-де разбогател народ соседний донельзя вконец. Ветродув был одинок: он заскучал без великих сражений. Стравив меж собой людей, восседал он в северных предгорьях, отрогах длинного хребта в предвкушении крови на снегу. И как же ему нравился снег розового, обагренного кровью цвета! Это он дул попутный ветер в паруса драккаров и снеккаров, чтобы поскорее совершили они свой зловредный, кровожадный набег.
Бросился в самое пекло ярл, яростно и храбро сражаясь. Но поредело конунгово войско, сбитое с толку и не готовое к такой подляне, такой жестокой подставе. Всё же доблесть и отвага были в этом войске и, упорствуя, скинули они поганцев обратно в море, прямо на скалы.
И не рады были победе, ведь много меньше стало викингов отважных и суровых.
И похвалил конунг ярла за проявленную силу. А Йорик не принял участия в бойне, и наблюдал за всем издалека - там, где оставил его ярл. А ярл словно позабыл о нём.
И передохнув некоторое время, двинулись викинги в путь, к фюльке того ярла, которого Йорик знал ещё с детства, ведь именно их деревня крайняя, а далее - земля условно ничья. Они шли, без улыбки на лице, прекрасно зная, что вернутся не все. Йорик брёл за ними на почтительном расстоянии - надо же было ему куда-то и за кем-то следовать? Не мёрзнуть же тут, в поле? Здесь не заночуешь и не перекусишь. Да и идут они в его селение - а там он и юрк к себе обратно. Старшие скрепя сердце нальют горячий бульон. Пожурят иль промолчат? Не воин он, Йорик; не воин. С него отдача, как с козла - молока.
И опередили викингов вновь - конными и пешими, пешими и конными прутся чёртовы Чернобурки, и нет им ни края, не конца. Может, ему, Йорику, попросту лень сосчитать?
И смяли они соплеменников Йорика, нанеся им поражение. Точно бурей пронеслись. И таким был взгляд Врага, как будто заговорёнными все воины были. То ли напитком каким, зельем одурманены, как Берсерки былых лет - то ли заклятие какое на них, магия злючая и чёрная.
И пожгли в деревне избы, и вспыхнули, сгорев дотла, многие дома. И стоял Йорик, и смотрел на это. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Когда средь бела дня насиловали сестру, разрубали брата и отца, он смотрел на это всё немым взором, не мигая. Как заколдованный чем-то или кем-то. Он не слышал криков; он словно не видел ни крови, ни пожарища. Вокруг точно остановилось всё. Он был как бы совсем один, и не мог понять своего состояния.
Совершив свой дерзкий набег, своё чёрное злодеяние, Чернобурки, однако, не двинулись вглубь страны - ограничившись лишь этой деревней и тем, что их противники, защитники этого края удирают прочь с превеликим позором, разгромленные и подавленные; Чернобурки, ухмыляясь, повернули назад. И стягом над ними была голова козла на чёрном поле, и одеждой служили шубы из чёрно-бурой лисицы. Хохот, дикий хохот, злобный демонический хохот ещё стоял в воздухе, перекрикивая ор боли и плач, хотя Чернобурок уж и след простыл.
И выйдя из-за куста, направился Йорик прямиком в свою фюльке. Надо же, его не тронули даже враги - что взять с труса? Который не станет сопротивляться. Который бросит всё и убежит.
Что же люди? Женщины и старики; маленькие дети? Цокали языками, грозили кулаками. С презрением плевались и, воздевая руки к небу, проклинали. Неодобрительно качали головами и пожимали своими плечами. Швыряли в Йорика камни. А Йорику хоть бы хны.