Я ущипнул себя за бедро, чтобы не уснуть. Как только этот мозгляк сумел все это запомнить? И почему он не отрывает глаз от полотна перед собой?
— Для справедливого боя конунг Рагнвальд направил двух наблюдателей: славных хельтов Арвида Змеедышащего и Стига Мокрые Штаны. Оба они сказали, что сражение велось честно, без темной магии и низкого коварства, оба ярла были среди своих людей и рисковали жизнями наравне с остальными. Победил ярл Сигарр, о чем были уведомлены оба ярла. Остров Энслиг с месяца бога Хунора этого года отныне записан как земля ярла Сигарра и его наследников. Иными словами, — зануда поднял-таки голову и, глядя на ярла Хрейна, пояснил, — даже после смерти ярла Сигарра остров Энслиг не перейдет в иные владения.
Вот это уже мне было понятно. Да и любому дураку тоже. И у Хрейна на его жирной морде так и отражалось огромное разочарование. Еще бы, провернул такую хитрую штуку, рисковал сыном, потом даже потерял его, а остров так и не получил.
— Кто будет говорить за ярла Сигарра? — спросил тщедушный.
Альрик медленно поднялся, снял плащ, поклонился конунгу. От очага так и пыхало жаром, тело под волчьей шкурой пропиталось потом и жутко чесалось, но хёвдинг запретил снимать плащи. Сказал, в них мы выглядим взросло и внушительно, а не как орава мальчишек, сбежавших от родителей на рыбалку.
— Я хёвдинг Альрик, известный под прозвищем Беззащитный, вожак сноульверов.
Вожак снежных волков. Красиво сказал.
— Я познакомился с ярлом Сигарром, когда нанимался к нему на битву ради острова Энслига.
— В чем твоя жалоба?
— Ярл Сигарр спустя два дня после моего отбытия умер от яда. Ярл Хрейн, проиграв в сражении, решил получить желаемое нечестным низким способом. Он не вызвал на бой ярла Сигарра, так как испугался гнева конунга, но отравил его, как распоследний выпоротый трэль, затаивший обиду на хозяина.
Люди в зале зашумели, их тоже возмутил столь подлый поступок.
— Ярл Хрейн. Как ответишь ты на обвинение Альрика?
Хрейн встал, поправил на себе цепь. Серебряную, правда, но вполне дорогую.
— Я Хрейн, ярл и воин! — сурово начал он. — Я защищаю свои земли, кормлю людей и честно соблюдаю традиции и законы конунга. Уже сотни лет наш уклад справедлив и правилен: сильные и достойные правят, а слабые остаются рабами. Я силен, я мудр, я честно и справедливо правлю своими землями! Долгие годы мы мирно соседствовали с Сёльвхусом, и не возникали меж нами распри и споры. Но всё изменилось с тех пор, как Сигарр стал ярлом. Он всегда был слаб, болел. Бездна отметила его с самого рождения. Он голословно обвинял меня в смерти брата, он без доказательств обвинял меня в угоне скота и грабительских набегах. А когда у нас возник спор из-за острова, он не пришёл ко мне с лозами и не предложил решить спор, как мужчина и воин. Нет, он отказал и трусливо умчался в Хандельсби просить не справедливости, но защиты у конунга.
Толстяк перевел дух и также напористо продолжил:
— Конунг справедлив, и он дал нам честный способ разрешить эту тяжбу. Сигарр же змеиной хитростью смог победить. Конечно, я был недоволен, но со стороны эта победа казалась честной. Но потом, потом Сигарр умер. Он долго болел, всю жизнь, и умер как жалкий раб, а в его смерти обвинили меня, хоть я об этом ни сном ни духом. Эрн! — воскликнул Хрейн. — Эрн всегда ненавидел меня. Он решил убить всех, будто не человек он, не хускарл, а тварь. Измененный! Он ведь не к конунгу поплыл за судом, а в мои земли, прошёлся по ним топором и огнем. Убил моего сына! А теперь приплыл сюда со своими наемниками и обвинил меня в отравлении своего хозяина. Словно цепной пёс, что брешет на всех подряд. Я верю в честность и мудрость конунга и уповаю на его справедливость!
Из толпы послышался грубый мужской голос:
— Я Стиг Мокрые Штаны, смотрел за ярлом Сигарром. Не было там никакой змеиной хитрости. Нанятые хирдманы сражались честно, не щадя живота своего. Но победил ярл Сигарр благодаря своим людям и вот этому сакравору в особенности. Прямо на поле боя он получил десятую руну.