– Истерику? Истерику?! Хорошо! Я не буду устраивать истерику! Я перестану есть и умру от голода , если ты не приведешь мне ее!
– На том и порешили.
– Ты хочешь, чтобы я умерла? Ты больше меня не любишь? Тебе наплевать ?!
– Поговорим, когда ты отдохнешь и успокоишься. Сладких снов.
Виргиния разразилась очередной гневной тирадой, но я прикрыл тяжелую дверь и спустился в библиотеку. По правде сказать, насчет голода она не лгала: некоторые обращенные существа чувствовали его во время сильных эмоциональных потрясений и переживаний. Утолять его не следовало: нужно было просто подождать и приложить волевое усилие. Склонность к такому кажущемуся голоду передавалась от создателя к его детям, и мое дитя не стало исключением. Будучи еще ребенком, я устраивал отцу целые спектакли со слезами и выпущенными клыками. Виргиния же ограничивалась регулярными истериками, только во взрослом возрасте. Казалось бы, за сто лет я уже должен был привыкнуть к ним, но они до сих пор выводили меня из состояния равновесия. И теперь я не ответил бы отказом, предложи мне кто-то пару глотков крови.
Мой гость сидел в кресле у камина и время от времени протягивал руки к огню для того, чтобы согреться – ночь выдалась прохладной, и существо с более теплой, чем у вампира, кровью чувствовало себя неуютно. Его спутница сладко спала, поставив другое кресло рядом и положив голову ему на колени, а он гладил ее по волосам и смотрел куда-то сквозь огонь – так, будто видел там что-то, незаметное глазу непосвященного. Не желая им мешать, я замер на пороге библиотеки. Думаю, они заслужили еще пару минут одиночества.
Какие отношения связывают их? Этот вопрос интересовал меня с тех самых пор, когда я впервые увидел этих двоих. Я знал, что они брат и сестра, дети одного создателя, но все каратели приходились друг другу если не братьями и сестрами, то родственниками. Она не носила ритуального серебряного браслета, подарка мужчины, предлагающего руку и сердце, так что клятву предназначения пока что не произнесла. Тем не менее, они были ближе просто брата и сестры – и это заметил бы любой. Даже отдыхали по очереди: когда один спал (как сейчас), другой бодрствовал, охраняя покой первого.
С другой стороны, Орден, каким бы вездесущим он ни был, для подавляющего большинства темных существ оставался непостижимым. А сами служители культа, каратели – тем более. О чем в действительности думают создания, способные читать чужие мысли? Что представляет собой этот их культ, какой отпечаток он накладывает на их жизнь? Да что там – я не был уверен в том, что они испытывают чувства и вполне мог предположить, что они просто-напросто не умеют любить . Но неужели бесчувственное существо могло так искренне заботиться о себе подобном, пусть эта забота заключалась только в дружеских объятиях?..
– После еды она спит глубоко, мы не разбудим ее.
Я занял третье кресло, отодвинув его от камина.
– Как себя чувствует твое создание? – последовал вопрос.
– Без особых изменений, Великий.
– Ты выглядишь утомленным.
В ожидании ответа он в очередной раз протянул руки к огню.
– Я хочу попросить у тебя совета, Великий. Ты не откажешь мне?
– Вряд ли существо, которому Великая Тьма еще не предоставила шанса стать создателем, может стать достойным советчиком. Но могу сказать тебе вот что. На твоем месте я бы не стал слушать ничьих советов. Что-то подсказывает мне, что и ты поступил бы так же. Никто не может говорить тебе, как воспитывать твое дитя. Ты чувствуешь, что для него благо, а что – зло. Руководствуйся этим. Когда-нибудь придет и мой черед, я подарю темную жизнь другому существу и продолжу вечную цепочку – и тогда ты сможешь повторить свой вопрос.
«Подарить темную жизнь другом существу». Какая обреченность звучала в этих словах всякий раз, когда их произносил кто-то из карателей. Самые совершенные в двух мирах создания, способные заставить солнце подняться посреди ночи и в считаные секунды испепелить целый вампирский клан, они не только не имели права отдать свое сердце кому-то, кто не принадлежал к их числу, но даже не могли просто взять и обратить человека. Не это ли самое страшное несчастье – быть всевластным, но не иметь возможности пользоваться своим всевластием?..
– Если бы темные боги были милостивы ко мне, Великий, и я мог узнать, чем она больна…
– Я сказал, что не могу вылечить ее. Но темы болезни мы не касались.
Я сцепил пальцы на колене и подался вперед.
– То есть, у нас есть надежда?