— Да, и оставь свой рог во дворце, Кит. Хватит и одной непристойной выходки на сегодня. — Пророк улыбался, и Кит-Канану удалось изобразить на лице слабую усмешку.
— Может, прислать тебе лекаря? — спросила Ниракина.
— Нет, со мной все будет в порядке, матушка, — выдавил Кит-Канан.
В коридоре Ситас обнял брата за плечи и произнес:
— Похоже, мне повезло — моя жена и умна, и красива.
— Да, повезло, — согласился Кит-Канан.
Ситас бросил на него озабоченный взгляд. Кит-Канан с усилием продолжал:
— Что бы ни случилось, Сит, не думай обо мне слишком плохо.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Ситас.
Кит-Канан глубоко вздохнул и повернулся к лестнице, ведущей в его комнату.
— Просто знай — ничто никогда не сможет нас разлучить. Мы две стороны одной монеты.
— Две ветви одного дерева, — отозвался Ситас. Этот ритуальный диалог близнецы придумали еще в детстве.
Когда он увидел, как медленно Кит-Канан поднимается по ступеням, его беспокойство усилилось.
Кит-Канан не позволил брату увидеть свое лицо, искаженное болью. У него было всего два кратких часа до того, как Солинари, белая луна, покажется над верхушками деревьев. Что бы он ни собирался предпринять, это следовало сделать до ее восхода.
Зал Звездной башни заполняла толпа знатных и могущественных эльфов Сильванести. Шумели голоса придворных и жрецов, предводителей кланов и скромных прислужников. Подобные собрания в башне были редкостью и обычно происходили только по случаю событий государственной важности.
В зал, печатая шаг, вошли два молодых герольда в ярко-зеленых плащах и венках из дубовых и лавровых листьев, развернулись и застыли по обе стороны от дверей. Поднеся к губам изящные трубы, они проиграли резкий сигнал. Когда смолкли горны, в зал вступил третий герольд.
— Свободные и верные эльфы! Приветствуйте его величество Ситэла, Звездного Пророка!
Присутствующие склонили головы; в наступившей тишине в дверях появился Ситэл и прошествовал к изумрудному трону. Из толпы знати раздались крики: «Да здравствует Пророк!» В зале зазвенели эльфийские голоса. Пророк, взойдя по ступеням, обернулся к собравшимся, затем сел на трон, и крики смолкли.
— Ситас, сын Ситэла, наследный принц! — снова воскликнул герольд.
Ситас показался в дверном проеме, поклонился отцу и приблизился к трону. Когда сын поднялся по семи ступеням, ведущим к пьедесталу, Ситэл жестом приказал ему встать слева от него, и Ситас занял свое место. Снова запели трубы.
— Госпожа Ниракина, супруга, и принц Кит-Канан, сын Ситэла!
Вошел Кит-Канан под руку с матерью. Он переоделся в придворные одежды, тунику из небесно-голубого льна, которую ему редко приходилось надевать. На негнущихся ногах принц приблизился к центральному проходу; рука матери покоилась на его левом локте.
— Улыбайся, — прошептала Ниракина.
— Мне незнакома большая часть из них, — пробормотал сын.
— Все равно улыбнись. Они-то тебя знают.
Когда они достигли трона, из-под церемониального пояса Кит-Канана показалась рукоять меча, Ниракина взглянула на оружие, скрытое пышными складками одежды.
— Зачем ты взял это? — шепотом спросила она.
— Это часть моего облачения, — оправдывался принц. — Я имею право его носить.
— Ты невыносим, — строго сказала мать. — Ты же знаешь, что это мирное собрание.
Для супруги Пророка слева от принца Ситаса было поставлено большое деревянное кресло, обитое алым бархатом. Кит-Канану, так же как и его брату, полагалось стоять в присутствии их отца — монарха.
Когда королевская семья заняла свои места, собравшиеся знатные эльфы выстроились в ряд, чтобы выразить свое почтение Пророку. Согласно освященному временем ритуалу первыми полагалось подходить жрецам, затем — главам кланов Священного Дома и последними — мастерам городских гильдий. Кит-Канан, стоявший далеко слева от Ситэла, вглядывался в мелькавшие лица в поисках Герматии. В зале находилось не менее трехсот эльфов, и хотя все молчали, шум шагов и шорох шелковых и льняных одежд наполнял зал. Герольды стали у подножия трона Пророка и провозглашали имена эльфов, группами подходивших к Ситэлу.
Мимо шествовали жрецы и жрицы в белых мантиях, с золотыми повязками на головах, с поясами цвета своих богов-покровителей: серебряный — Эли, красный — Матери, коричневый — Кири Джолит, небесно-голубой — Квенести Па и так далее. По древнему закону они были босы, чтобы их ноги касались священной земли Сильванести.
Отцы кланов проводили свои семейства перед Пророком. Кит-Канан затаил дыхание, когда к трону подошел лорд Шенбаррус из клана Дубовых Листьев. Он был вдовцом и вел под руку старшую дочь.
Герматия.
Ситэл заговорил в первый раз с тех пор, как вошел в Звездную Башню.
— Госпожа, останься, — обратился он к Герматии.
Герматия, облаченная в вышитое платье цвета летнего солнца, с лицом, обрамленным двумя девичьими косами — Кит-Канан знал, что она терпеть их не могла, — поклонилась Пророку и, отойдя от семьи, остановилась у подножия трона. По залу пронесся шум трехсот голосов.
Ситэл поднялся и предложил Герматии руку. Она смело взошла по ступеням и стала рядом с ним.
Ситэл кивнул герольдам, и тишину разрезал резкий звук трубы.
— Тихо! Его величество будет говорить! — воскликнул герольд.
В наступившей тишине Ситэл оглядел толпу и остановил взгляд на жене и сыновьях.
— Благородные жрецы, старейшины и молодые, возрадуйтесь сердцем! — начал монарх, и эхо его мощного голоса наполнило просторный зал. — Я призвал вас сюда, чтобы сообщить приятную весть. Мой сын Ситас, который займет трон Пророка после меня, достиг зрелого возраста и желает обзавестись семьей. Должным образом обратившись за советом к богам и главам кланов Священного Дома, я выбрал девушку, достойную стать невестой моего сына.
Левая рука Кит-Канана нащупала рукоять меча. Принц был совершенно спокоен — он долго и тщательно все обдумывал и теперь знал, что следует делать.
— Я выбрал эту девушку, хорошо зная, каким разочарованием мой выбор станет для других кланов, — говорил Ситэл. — Я глубоко сожалею об этом. Если бы мы жили в стране варваров, где мужчины могут иметь по нескольку жен, осмелюсь заявить, что я бы смог осчастливить и других. — (По рядам знати пронесся вежливый смех.) — Но у Пророка может быть лишь одна жена, и я выбрал только одну. Я от души надеюсь, что она и мой сын будут так же счастливы вместе, как я и моя Ниракина.
Он взглянул на Ситаса, и тот подошел ближе к отцу. Держа Герматию за левую руку, Пророк протянул руку к Ситасу. Присутствующие, затаив дыхание, ожидали официального объявления о помолвке.
— Остановитесь!
Руки Герматии и Ситаса были всего на волосок друг от друга, когда прозвучал голос Кит-Канана. Ситэл удивленно обернулся к младшему сыну, и все глаза в изумлении уставились на принца.
— Герматия не может стать женой Ситаса! — воскликнул Кит-Канан.
— Замолчи, — жестко приказал Ситэл. — Ты что, рехнулся?
— Ни в коем случае, отец, — спокойно произнес Кит-Канан. — Герматия любит меня.
Ситас убрал ладонь из ослабевших пальцев отца. В руке он держал звездный камень — принятый среди эльфов свадебный подарок. Ситас подозревал, что произойдет нечто подобное. Он заметил, как расстроило брата объявление о его помолвке, но не догадывался о причине.
— Что это значит? — требовательно произнес лорд Шенбаррус, подойдя к дочери.
— Скажи ему, Герматия. Скажи им всем! — умолял Кит-Канан, приблизившись к краю пьедестала.
Ситас взглянул на отца; взгляд Пророка был прикован к Герматии. Щеки ее слегка порозовели, но лицо с опущенными глазами было спокойно.
Герматия молчала, и Ситэл приказал:
— Говори, дитя. Скажи правду.
Девушка подняла глаза и взглянула прямо на Ситаса.
— Я хочу выйти замуж за наследника престола, — заявила она. Она говорила негромко, но в напряженной тишине каждый звук, каждое слово раздавалось, как раскат грома.
— Нет! — вскрикнул Кит-Канан. Что же это она говорит? — Не бойся. Тиа. Не позволяй нашим отцам командовать тобой. Скажи им правду. Скажи, кого ты любишь.