Теперь я был готов. Я постоял над ним — но вместо темной комнаты видел, словно в сверкающем кристалле, покои моего деда. Факелы, стража, пурпур… А здесь — лишь тьма. Собачья смерть. Рабская смерть…
— Кердик!
Я произнес это вслух. Я уже не плакал. С этим было кончено.
— Покойся в мире, Кердик. Я провожу тебя, как ты хотел. По-королевски!
Я подбежал к двери, прислушался и выскользнул в колоннаду. Там никого не было. Я снял с крюка лампу. Она была тяжелая, и масло выплеснулось через край. Ну да, конечно; он ведь только сегодня наполнил ее.
Вернувшись в комнату, я поднес лампу к тюфяку. Теперь я увидел, как он умер. Этого я не предвидел. Ему перерезали горло.
Даже если бы я и не собирался этого делать, это вышло бы само собой. Рука у меня дрогнула, и горячее масло выплеснулось на покрывало. Кусок фитиля отвалился, упал в масло, зашипел, огонь занялся… Я опрокинул лампу над телом, и пять секунд — пять долгих секунд — смотрел, как огонь разбегался по покрывалу и взметнулся ярким пламенем.
— Отправляйся к своим богам, Кердик! — сказал я и бросился к окну.
Я приземлился на свой мешок и растянулся в мокрой траве. Потом подхватил вещи и побежал к стене.
Чтобы не напугать пони, я выбрал место в нескольких ярдах от яблони и перебросил мешок через стену в ров. Потом взобрался на яблоню и перебрался с нее на стену.
Усевшись на стену верхом, я оглянулся назад. Пожар разгорался. В моем окне полыхало пламя. Пока что еще никто не поднял тревогу, но вскоре пламя заметят или кто-нибудь почует запах дыма. Я повисел на руках, потом спрыгнул в траву. Когда я вставал, из темноты на меня набросилась какая-то тень.
Тяжелый мужчина придавил меня к грязной траве своим весом. Я хотел было закричать — но мне зажали рот ладонью. Рядом послышались быстрые шаги, звук обнажаемой стали. Повелительный мужской голос, на бретонском:
— Погоди. Надо сперва расспросить его.
Я лежал тихо. Это было нетрудно — не только потому, что нападающий едва не раздавил меня, но и потому, что я чувствовал у горла острие ножа. Когда второй заговорил, тот, что схватил меня, удивленно заворчал, но приподнялся и отвел лезвие — всего на пару дюймов.
— Это всего-навсего мальчишка! — сказал он. Его тон был чем-то средним между удивлением и пренебрежением. — Помалкивай, ты, — это уже мне, по-валлийски, — а не то я тебе вмиг глотку перережу! Понял?
Я кивнул. Он отвел руку от моего рта, встал, поднял меня на ноги и прислонил к стене, уткнув нож мне под ключицу.
— Что все это значит? Почему ты сигаешь через стену, словно крыса, за которой гонятся собаки? Воровал, а? Выкладывай, ты, крысеныш, пока я тебя не придушил!
Он тряс меня так, словно я и в самом деле был крысой.
— Ничего! — выдохнул я, — Я не сделал ничего плохого! Отпустите меня!
— Вот мешок, который он перебросил через стену, — тихо сказал из темноты второй, — Тут полно всякого добра.
— Что там? — поинтересовался тот, что держал меня, — Тихо, ты! — Это уже мне.
Я не нуждался в его предупреждениях. Из-за стены тянуло дымом. Я уже видел отблески пожара. Похоже, занялся потолок. Я старался поглубже вжаться в стену.
Другой изучал мой мешок.
— Одежда… сандалии… похоже, какие-то драгоценности…
Он вышел на дорожку. Теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я смог разглядеть его. Щуплый человечек, похожий на хорька, ссутуленные плечи, узкое, острое лицо, взлохмаченные волосы… Я его никогда не встречал.
Я вздохнул с облегчением.
— Так вы не из дворца! Но тогда кто же вы? И что вам здесь надо?
Похожий на хорька перестал рыться в моем мешке и поднял голову.
— Не твое дело! — буркнул державший меня здоровяк. — Вопросы будем задавать мы. А почему это ты так боишься людей короля? Ты их что, всех знаешь?
— Конечно! Я ведь живу во дворце. Я… я раб.
— Маррик, — выпалил Хорек, — глянь, там пожар! Дворец гудит, как осиное гнездо. Нечего тратить время на этого беглого крысеныша. Перережь ему глотку, и давай смываться, пока можно.
— Погоди, — сказал здоровяк. — Может, он что-нибудь знает. Слушай, ты…
— Зачем мне что-то вам рассказывать, если вы все равно перережете мне глотку? — сказал я. — Кто вы такие?
Он внезапно опустил голову и заглянул мне в лицо.
— С чего это ты вдруг расхрабрился, а? Кто мы такие — не твое дело. Раб, значит? Сбежать решил?
— Да.
— Воровал?
— Нет.
— Нет? А драгоценности? А это? Это не похоже на плащ раба, — И он сильнее ткнул меня кинжалом.
Я еще теснее прижался к стене.
— А пони? Давай выкладывай!
— Ну, ладно… — Я отчаянно надеялся, что теперь мой голос звучит угрюмо и испуганно, как подобает рабу. — Я в самом деле кое-что прихватил. А пони — принца, Мирддина. Я… я его нашел. Он бродил тут неподалеку. Правда, сударь! Принц уехал днем и до сих пор не вернулся. Пони, наверно, сбросил его.
Всадник он хреновый. Я… мне повезло. Его еще долго не хватятся, а я к тому времени буду уже далеко.
Я умоляюще схватил его за рукав.
— Пожалуйста, сударь, отпустите меня! Пожалуйста! Ну что я вам сделал?..
— Маррик, ради всего святого! Времени же нет!
Пожар уже разгорелся вовсю, пламя вздымалось над крышей. Из дворца слышались крики. Хорек потянул того, что держал меня, за руку.
— Отлив уже начался. Кто его знает, может, он и вообще не пришел, по такой-то погоде. Слышь, шум какой — они в любую минуту могут появиться здесь!
— Не могут, — сказал я, — Не до того им будет. Они пожар будут тушить. Огонь уже здорово разгорелся, когда я уходил.
— Когда ты уходил? — Маррик не двинулся с места. Он уставился на меня и чуть ослабил хватку, — Так это ты поджег дворец?
— Да.
Теперь оба они, даже Хорек, смотрели на меня.
— Зачем?
— Потому что я их ненавижу. Они убили моего друга.
— Кто — они?
— Камлах и его люди. Новый король.
Наступила короткая пауза. Теперь я мог лучше разглядеть Маррика.
Высокий, дородный мужчина, с лохматыми темными волосами и черными глазами, которые блестели в свете пожара.
— Если бы я остался, они бы убили и меня тоже, — добавил я, — Поэтому я поджег дворец и сбежал. А теперь, пожалуйста, отпустите меня!
— Зачем это им убивать тебя? То есть теперь-то, конечно, понятно, зачем — вон как полыхает, — а до того зачем? Что ты такого сделал?
— Ничего. Но я прислуживал старому королю, и… думаю, я слишком много знаю. Рабы ведь все слышат. И Камлах может решить, что я слишком опасен. У него есть свои планы, и я знаю о них. Поверьте мне, сударь, — сказал я с самым честным видом, — я служил бы ему так же верно, как старому королю, но теперь, когда они убили моего друга…
— Какого друга? Почему?
— Другого раба, сакса. Его звали Кердик. Он пролил масло на лестнице, а старый король поскользнулся и упал. Это случайно вышло, а они перерезали ему глотку!
Маррик обернулся к другому.
— Слыхал, Ханно? Это похоже на правду! Я сам слышал об этом в городе. Ладно, — обратился он ко мне, — рассказывай. Ты знаешь о планах Камлаха?
Но тут снова вмешался Ханно, на этот раз уже в полном отчаянии:
— Маррик! Ради всего святого! Если ты думаешь, что ему есть что рассказать, давай возьмем его с собой! Он может говорить и в лодке, так? Я тебе говорю, если мы проторчим тут еще немного, мы прозеваем отлив и он уйдет! Я нюхом чую, что идет скверная погода, и наверняка знаю, что они ждать не станут! — И добавил по-бретонски: — А утопить его мы всегда успеем.
— В лодке? — переспросил я, — Вы что, по реке поплывете?
— А куда же нам, по-твоему, еще деваться? Не по дороге же! Ты глянь, что на мосту делается! — Маррик мотнул головой в ту сторону, — Ладно, Ханно. Собирайся. Пошли.