Первый: Меня по-прежнему беспокоит поведение нашего императора. Оно не поддается расчетам.
Второй: Вы по поводу событий у Квариверда?
Первый: Нет, там все более или менее просчитано. Я о ситуации с престолонаследованием. У императора нет жены. У империи нет наследника. Пока не появилась Вивиан, все складывалось более-менее нормально. Велись переговоры. А тут — все полетело кувырком. Императору чес забрался в голову — жениться на этой… хм… девице…
Второй: И что теперь?
Первый: Империя не может зависеть от прихотей взбалмошной девицы.
Третий: Мы поставили на Виктора только потому, что из всех игроков он был самым разумным. Но это не означало, что он был предельно логичен и последователен.
Второй: Как раз последовательности нашему императору и не хватает.
Первый: Империя это не только император. Но смерть императора при отсутствии наследника может стать губительной для империи.
Третий: Суд богов отказал императору жениться, в виде исключения на высокородной Вивиан. Это откладывает решение проблемы, как минимум, на год.
Первый: Год — большой срок.
Второй: А император слишком упрям. В чем-чем, а в упрямстве он последователен до неприличия.
Первый: А есть ли у нас этот год?
Второй: Это сложно просчитать. Слишком много факторов неожиданности: болезнь, охота, эпидемии, потопы и пожары, заговоры, в конце-концов.
Первый: Как никто иной, я осознаю, что империя, это мы, господа. И на нас лежит ответственность за ее судьбу.
Второй: И что, опять вмешиваемся в расклады судьбы?
Третий: Сначала нам надо просчитать эти расклады судьбы.
Первый: Я готов нести ответственность за принятые решения.
Второй: Я тоже готов нести ответственность.
Третий: После проделанных расчетов я присоединюсь к вам. Особенно, если расчеты покажут благоприятную для нас ситуацию.
Первый: Смотрите, чтобы ваши звезды вас не обсчитали, любезный.
Третий: Это точная наука, астролягия, не шутите так, любезный.
Второй: Да, пока что все расчеты сбывались. А у меня память хорошая.
Первый: Прекрасно! Считаю, что наша беседа подошла к концу.
Лагерь у Квариверда. Мятежные баронаты. Спорная территория.
— Равнение на середину! Сир! Почетный караул для встречи вашего императорского величества построен. Генерал Картель д'Патрис к вашим услугам, сир!
— Генерал, не слишком проявляйте рвение. Двойное обращение — это уже моветон.
— Слушаюсь, сир!
— А что, мэссер Патрис, у вас в лагере одни новобранцы?
— Так точно, сир! Наиболее подготовленные части ушли на осаду Кармарина.
— М… м… м, и как у них успехи?
— По всей видимости, мятежники не ожидали от нас такой дальней вылазки. Город был захвачен без боя. Крепость окружена. Мы перехватили два обоза с продовольствием, сир!
— Это не может не радовать. Значит, скоро Кармарин падет? Что это нам даст?
Император задавал вопросы механически, видно было, что его интересуют совершенно другие события, а не осада малозначительного Кармарина. Хотя походка императора была такой же спокойной и величавой, как и всегда, глаза императора постоянно смотрели поверх голов солдат, стоявших в почетном карауле. Генерал же тяжело дышал, закованный в парадные доспехи, постоянно старался незаметно утереть платком лоб, что давалось ему с огромным трудом.
Лагерь у Квариверда представлял собой правильный четырехугольник, сориентированный по сторонам света. В каждой стороне были свои ворота, наиболее широкие с северной и южной стороны и не такие широкие с востока и запада. С севера от лагеря проходила главная дорога, которая шла с севера на юг и сразу за лагерем расходилась на три главных ветки. Там же, с южной стороны от лагеря протекала речушка Квариверд, примерно в трех лигах от южной стены. Ее болотистые берега поросли густыми камышами. На противоположной стороне реки раскинулась небольшая деревушка Квариверд, ничем не примечательная до этого дня. Через речушку вели три моста, на укрепление которых инженеры имперской армии потратили немало сил. Мосты были деревне, а сама деревушка не имела стен, что делало ее совершенно мирной, а позицию около деревушки непригодной для отражения атак армии неприятеля.
С западной стороны лагерь зажимали горы. С востока раскинулись болота, знаменитые своими трясинами да топями. Только местные следопыты знали тропинки через болота, чем пользовались имперские (и, несомненно, мятежные) лазутчики.