Для защиты главной дороги в тыл и четкого снабжения армии вдоль нее были встроены небольшие укрепления — форты. Каждый форт вмещал четверть сотни всадников, готовых в любой момент броситься на подмогу атакованным партизанами обозам.
Император быстро обошел строй почетного караула, поприветствовал высших офицеров армии, после чего быстро направился в центр лагеря.
— Скажите, мэссер Патрис, кто там болтается в петле в западных воротах крепости, никак какой-то бедолага-интендант?
— Так точно, сир! Проворовался, да еще и все наворованное успел в карты спустить. Пришлось ему познакомиться с пеньковым галстуком, сир…
— Узнаю твердую руку славного полковника Марчана. Мэссер Марчан, вы меня слышите?
— Так точно, сир!
— Так вот, мэссер Марчан, скоро интендантское управление взбунтуется. Говорят, они посылают в действующую армию лучшие кадры. А вы их вешаете. Нехорошо.
— Сир, а как же их не вешать? Они не могут не воровать, я не могу их за это не вешать. Иначе не армия у нас тут будет стоять, а стойка неподкованных жеребцов в модном борделе.
— Да, а мне говорили, что это я упрям. Смешно!!! Идемте, господа, идемте. Итак, что нам дает взятие Кармарина?
— Мы разрежем территорию мятежников почти пополам. Кармарин очень близко от рыбачьих портов Панга и Мельхиод. А со взятием портов и выходом к морскому побережью мы закончили бы первую фазу этой операции, сир.
— И как продвигается эта операция в целом?
— Мы сняли осаду с Кармарина, сир.
— Когда?
— Сегодня утром, сир.
— Почему?
— Из соображений безопасности.
— Вы так боитесь противника, генерал?
— Нет, сир, обеспечение опасности венценосной особы — первейшая задача умелого руководителя армии. В лагере мало артиллерии, да и пехота — простите, но это лишь новобранцы.
— Разрешите, сир? Новобранцы на сей раз хороши — все статные, высокие, как на подбор, хоть гвардейскую бригаду из них создавай. Но пока ее создашь… Их надо подучить, послать на дело, обстрелять как следует….
Это вступил в разговор полковник Марчан, который предпочитал отмалчиваться за спиной генерала, но теперь уже просто обязан был участвовать в разговоре.
— Хорошо, господа офицеры, благодарю вас за содержательную беседу, я думаю, мы продолжим наш разговор, но… через некоторое время.
Император быстро пошел вперед. Он находился всего в десятке шагов от шатра генерала. Свита посчитала за разумное поотстать и не слишком пялиться на встречу двух влюбленных. Только где она? Неужели гордячка так и не выйдет навстречу императору? Чай не в публичном доме встречаются, надо приличия соблюдать… Нет. Полог походного шатра откинулся, и навстречу императору вышла она, Вивиан, женщина, без которой Виктор д'Анно-Петен не представлял свою жизнь. Вивиан была в платье довольно простого покроя, но лиловый цвет дорогой материи выгодно оттенял всю прелесть ее личика, в обрамлении белых кудрявых локонов. Вивиан носила скромные украшения: тонкую витую цепочку из золота с кулоном в виде рубинового сердечка и серьги из черных жемчужин. Бледная кожа оттеняла румянец на ее щеках, а губы, улыбаясь, открывали ряды прекрасных белоснежных зубов. Она была небольшого роста, с ладной гибкой фигуркой и тонкими ступнями, обутыми в легчайшие и изящные туфельки того же лилового цвета. «Да, господа, это женщина-миниатюра! Но это самая драгоценная миниатюра в моем королевстве», — не раз говаривал император своим самым близким друзьям. Глаза Вивиан сверкали, улыбкой она встречала того, кому отдала свою жизнь, не слишком задумываясь над тем, к чему это приведет. Ей было ровно пятнадцать лет, когда император увидел ее на одном из придворных приемов. Она возглавляла шествие от гильдии законников и преподнесла императору большой букет ярко-фиолетовых цветов околыча, символа гильдии. Виктор ее заметил, но не подал и виду, тем более ничего никому не сказал. Через четыре года семья Вивиан получила еще одно приглашение на главный бал в столице. И девятнадцатилетняя девушка стала самой большой сенсацией сезона. Еще бы! Сам император танцевал с ней три танца! К ней стали присматриваться. А кому-то хватило и трех танцев, чтобы влюбиться раз и навсегда. И этот кто-то был молодой император. Все еще молодой. Вивиан не испытывала любви. Она испытывала восторг. Высший свет. Благосклонность императора. Весь мир ложился к ее ногам. «Милочка, быть фавориткой императора — не самая лучшая участь для молодой девушки… — отец Вивиан, судья Ракуи д'Харианс, был человеком здравомыслящим и весьма умеренным в своих запросах, — мне кажется, моя карьера тоже как-то связана с тем, что ты сегодня танцевала с самим императором. Но лучше бы я оставался помощником судьи в глухой деревне, чем это».