— У нас свежих лошадей мало. Серд, Алексиус и Ховрак — вы везете пленного до стоянки. Там пытаете — и на заставу. Мы вас прикрываем.
— Отар, позволь мне остаться, пусть Дамир уходит, он молод еще… — один из рейнджеров попытался возразить своему командиру.
— Серд, не пререкайся. Пока еще тут старший я. Если я не вернусь, ты остаешься за старшего, накомандуешься. Так что поторопись. Варвары еще никогда не подбирались к границам так близко, Алексиус. На границе с Холдом течет речушка. Ты должен будешь остановить их там. Если они знают брод — беги. Если нет — у тебя есть шанс уцелеть. Вперед! И да будет Зерос с вами.
Варвар лежал, крепко привязанный к лошади с кляпом во рту. Трое разведчиков взяли лошадь с пленным под уздцы, кроме того, с ними были еще три лошади на подмену. Пока будут уходить от погони, лошадушки отдохнут, можно будет их сменить и скакать к своим, не сбавляя скорости. Как можно быстрее отряд двинулся вглубь леса.
— Дамир, ты устраиваешься вот там, повыше. Я буду встречать гостей здесь.
Отар стал устраиваться поудобнее, вытащил лук, воткнул около себя в землю пяток стрел — больше было ни к чему, поправил нож, проверил, как легко достать его из ножен, попробовал остроту лезвия. Теперь он был готов. Стрела легла на тетиву, и как только показался первый из двух десятков варваров, несущихся во весь опор, рейнджер тут же выстрелил, не без удовольствия наблюдая, как стрела пробила глазницу скакавшего воина.
Ульмские болота. Провинция Ставус. Империя Анно.
— И что теперь будем делать? — голос Рутти казался немного растерянным. Болотный компас в его руках вращался, как щепка вращается в океанском водовороте. До ночи было еще далеко, а Рутти и Сэм собирались еще продолжать движение.
— Пока все было хорошо? Мы ведь шла прямо по центру Ульмской трясины. И ничего. Прошли. Следовательно, останавливаемся. Надо место осмотреть и еду приготовить.
Рутти первым спрыгнул с лошади, молчаливо соглашаясь с командиром. Место было достаточно просторным, на этой небольшой поляне могли бы остановиться с добрый десяток всадников — всем места хватило бы. Поляна была овальной, чуть вытянутой к северу. По ее краям тянулись ряды холмиков. В центре поляны стоял роскошный даже для такого болота дуб — не менее ста лет, огромный, кряжистый, дуб казался исполином, пережившим не только век магии, казалось, он стоит на этом месте еще с Сумеречных веков. Около дуба росла превосходная сочная трава. Сэм привязал лошадей к дубу. Пока лошадки щипали траву, их расседлали и аккуратно вытерли спины. Рутти умел удивительным образом находить с лошадьми общий язык. Пока Рутти занимался лошадьми, Сэм обошел всю полянку, но ничего особенного не приметил и занялся костром, благо, опавших сухих веток было на полянке с преизбытком.
— Что удивительно, Рутти, — сказал Сэм, когда его товарищ подошел к костру, — мы проехали две похожих поляны, уверен, что в этом болоте есть еще места, где можно было стать, но именно тут компас стоянку назначил. А завтра он в этом же месте перестанет вращаться и поведет нас дальше… И ты скажешь, что это не магия?
— Я не могу сказать, что это… Искусство — это умение наделять какие-то вещи необычными свойствами. Искусство — это умение говорить на забытом наречии. Истинная речь открывает знание сути вещей. А в знании — сила. Это сама сущность искусства — слова. Говорят, вначале всего было слово, и это единственное слово единственного языка — истинное имя БОГА. Знания слов — это Искусство. А что такое магия? Я не знаю. Как я могу определить, что такое магия… Как я могу сравнивать две вещи, если никогда, ни разу не ощущал магии: ни в себе, ни в окружающих?
— Тут ты прав: спрашивали девственницу, какой из двух женихов лучше, а она-то в ответ: не могу знать, еще не ощущала…
— Сэм, ты ведь знаешь: официальная версия гласит, что магия вела наш мир к катастрофе. Боги и изгнали магию из нашего мира, взяли ее под запрет. Вторая версия гласит, что маги своим могуществом стали подобны богам. И они сами ошиблись в своих действиях, сами разрушили проводник Силы. — Рутти на секунду задумался и тут же Сэм продолжил рассуждения товарища.
— А еще есть циклическая теория, которая гласит, что периоды наличия и отсутствия магии сменяют друг друга. И совершенно безумная теория Валенти, который утверждал, что магия никуда не девалась, что Искусство и магия — две стороны одной медали, что все, что происходило — всего лишь помутнение нашего рассудка. А чтобы магия вновь возникла, надо просто посмотреть на наш мир под другим углом.