— И сколько их?
— Трое, вооружены до зубов. Наемники. Не местные. У них выговор северный.
— Думаешь?
— Уверен.
— Мне этот товар не интересен. Крепкие?
— Да. Молодые, но в боях побывали.
— С товаром?
— Нет, не густо, да и тебе будет слишком много мороки.
— Ладно, раз ты говоришь… Мне с голодными псами шкуру делить нечего. А что есть интересного?
— Купчик из Горты, он говорил, что проигрался, но мошна у него в порядке. Расплатился полновесным золотым. Я ему сдачи дал сполна, так он еще, наглая рожа, трижды счет проверил. Такой не проиграется. Такой вообще — удавиться, а играть не будет. Азарту в нем ноль, а вот серьезности — на троих с кепочкой буить.
— Где он?
— На втором этаже. Конура.
— Что, экономил?
— Не хотел делить комнату с кем-то. Я ему предложил тогда общество осла или конуру. И он выбрал конуру.
— Тем проще. Пойду один. Оружие у него какое?
— Самострел видел и еще кинжал выглядывал из-под полы. Думаю, дверь он должен еще и припереть чем-то. Уж больно мужчинка обстоятельный и дотошный попался.
Сэм понял, что ему тут оставаться интереса никакого нет. Осторожно прикрыл дверь. Конура — это маленькая комната в самом конце коридора на втором этаже. Там была когда-то кладовка, но потом хозяин переделал ее в комнату для совершенно одиноких постояльцев. Узкая кровать да сундук — вот и все убранство комнаты. Даже умываться постояльцу приходилось уже во дворе. А ведь пройти в эту конуру можно только мимо комнаты Сэма. Интересно! Поразмыслив, Сэм занял позицию за дверью. Теперь он был уверен, что мимо и мышка не прошмыгнет. Но мышка оказалась тихоней. Сэм так и не услышал, как неизвестный посетитель просочился мимо двери. Только тихий шорох около каморки выдал то, что кто-то уже орудует около двери заснувшего купчика. Сэм быстро распахнул дверь и очутился в коридоре, с взведенным пистолетом в руке. Человек в черном плаще и такой же черной маске, склонившийся около двери каморки повернулся на легкий шум и выпрямился. Он сразу же оценил, что проиграл. В руке налетчика была тонкая спица, которой он пытался отодвинуть запор двери. Сэм не сомневался, что ключом от каморки человека снабдил вездесущий хозяин. Он же ждал на дворе, когда ему скинут труп незадачливого купчишки. Вещи и лошадь забирал бандит, а хозяин получал свою долю от этого прибыльного дела. Надо было бы пристукнуть ресторатора, да ведь Сэм не подряжался устанавливать господство мировой справедливости. Так что подождет пока что.
Повинуясь движению руки Сэма человек в черном положил спицу на пол. Тут же в коридор выскочили вмиг проснувшиеся Рутти и Герб. Герб быстро обыскал ночного посетителя и изъял приличный запас оружия. Рутти стал наблюдать за хозяином, который караулил во дворе. Сэм кивнул головой. Гость все понял и прошел в комнату.
— Простите, что отвлек вас от столь увлекательного времяпровождения, — начал разговор Сэм. Говорил он тихо, но четко. Гость понял, что его вызвали именно для разговора, бить или убивать пока что не будут, а потому уселся на предложенный стул совершенно спокойно, даже немного вальяжно отклонился на спинку стула.
— Да нет, чего уж там, если есть разговор, почему бы не побеседовать. Надеюсь, после беседы вы вернете мне мое имущество?
— Несомненно.
— Тогда продолжаем. В конце-концов, это моя работа, а вы меня не интересовали, как объект… может, хотите мне что-то предложить, например, свои услуги? Тогда у вас хорошо получилось продемонстрировать свои возможности.
— И что тогда?
— Ну, у меня людей комплект. Если вы способны на что-то удивительное, тогда могу подумать, что-то, уверен, придумаю…
— Удивительное? Ну-ну… Так вот, меня зовут Ласка. Не слыхали? — собеседник пожал плечами. — Ничего страшного. Я не слишком афиширую свою деятельность.
— В этом наши взгляды на работу совпадают. Меня зовут Командир Доу. Надеюсь, это вам ни о чем не говорит?
— Абсолютно.
— Ну и замечательно.
— Тогда к делу, магерум Доу.
Доу был сухопарый, высокий, тонкоскулый мужчина лет двадцати восьми. Скорее всего, он был выходцем из благородной семьи — смуглолицые южане часто выталкивали кого-то из своего обильного потомства на большую дорогу. Сей промысел в этих краях не считался чем-то зазорным.