Спорт, разумеется, чистое дело, что, впрочем, не помешало озабоченному этой чистотой лорду не допустить к зимним играм в Лейк-Плэсиде спортсменов Тайваня. Или вернее, спорт остался бы „чистым делом", если бы его перестали касаться не совсем свежие руки господ, подобных этому лорду.
Мы стоим с ним на смотровой площадке у Берлинской стены. Внизу под нами заминированная полоса земли, перепоясанная к тому же противотанковыми надолбами, автоматическими самострелами, колючей проволокой.
- Там, - горделиво кивает он острым подбородком куда-то в сторону сторожевой вышки, за которой высится нежилое строение, - родина трудового народа, страна трудящихся, форпост социализма в Европе.
У меня нет оснований сомневаться в искренности этого немецкого парня с пшеничной шевелюрой до плеч. Меня удивляет лишь сочетание этой искренности со стертой шелухой его речи. Осторожно пробую вызвать в нем чувство логики:
- А это зачем? - указываю я впереди себя, - разве рай нужно охранять?
- А как же, - с готовностью принимает он мой вызов, - такую жизнь надо заслужить, и потом у них много врагов.
Я гляжу на его одухотворенное молодое лицо, мысленно представляя его там, за пределами этой полосы внизу и невольно вздрагиваю: не дай тебе Бог, парень, побывать в раю, который надо охранять с помощью овчарок и автоматических самострелов!
ТРОГАТЕЛЬНОЕ ЕДИНОМЫСЛИЕ
Честно говоря, живя в России, я не предполагал, даже помыслить не мог, что у советской власти такое множество единомышленников на свободном Западе, готовых и за страх и за совесть топтать любого, кто, как говорится, может сметь свое о ней суждение иметь. В самом деле, за сорок три года жизни (и довольно крутой!) в Советском Союзе я, к примеру, не выслушал в свой адрес столько инсинуаций и ругани, сколько мне приходится выслушивать здесь всего за неделю. Причем все клишированные эпитеты и определения, которыми награждала и продолжает награждать меня советская и восточноевропейская печать почти дословно повторяются „самыми свободными в мире средствами массовой информации", не говоря уже об устном фольклоре.
Приведу для наглядности лишь заголовки и характеристики некоторых статей и заметок, посвященных моей скромной персоне или редактируемому мною журналу:
1. На службе реакции („За рубежом", СССР).
2. Диссиденты не представляют России (орган зарубежных монархистов „Знамя России").
3. Рыбак, ловящий рыбку в антисоветском болоте („Огонек", СССР).
4. На службе у Шпрингера („Борба", Югославия).
5. В упряжке дьявола („Форвертс" - орган социал-демократической партии, ФРГ).
6. Архиреакционный журнал („Правда", СССР).
7. Пресловутый „Континент" (эмигрантская „Русская жизнь", США).
8. Кто такой Максимов? („Литгазета", СССР).
И так далее, и в том же духе.
По адресу Александра Солженицына советская, а также „самая свободная печать" и вовсе не стесняется:
1. Литературный власовец („Литгазета", СССР).
2. Солженицын предает русскую землю (монархическая „Знамя России").
3. Солженицын разоблачил и дискредитировал лишь самого себя („Советская Россия", Москва).
4. Король-то совсем голый! (шовинистическая „Свободное русское слово").
5. Солженицын хочет аятоллу (либеральный ,,Цайт", ФРГ).
6. Дьявол меняет облик (журнал третьей эмиграции „Синтаксис").
И список этих „комплиментов" можно продолжать и продолжать до бесконечности.
Порою невольно хочется воскликнуть: чума на оба ваши дома!
СМОТРЮ ХРОНИКУ XXV СЪЕЗДА ИХ ПАРТИИ
Мертвые слова. Мертвые, ничего не говорящие и никем не проверенные цифры. Механическое и единодушное, словно на кладбище, голосование. Мертвое однообразие мертвого ритуала. Господи, казалось бы, нормальному человеку даже не нужно читать „Архипелага", чтобы понять всю тотальную ложь и смертельную фальшь того кровавого действа, которое называется коммунизмом! Но, как это ни странно, в современном мире есть люди (и в огромном числе!) глухие (глухие ли?) и слепые (слепые ли?), готовые не только верить в эту кладбищенскую фантасмагорию, не только исповедовать ее бесчеловечные догматы, не только служить ей верой и правдой, но также, что еще преступнее, взаимоотноситься с ней, как с равной, как с „высокой договаривающейся стороной", как с естественным партнером свободного мира.
Недавно, в английском журнале „Сервей" польский философ Лешек Колаковский нарисовал утопическую картину послевоенного мира, где победу одержал гитлеровский нацизм. После короткого периода „холодной войны", а иными словами принципиального сопротивления фашизму, спасшиеся от разгрома западные державы объявляют, наконец, эпоху разрядки напряженности. В нацистской Германии, тем временем, в свою очередь происходят „коренные" изменения: умирает Адольф Гитлер и его политические наследники в лице Гиммлера и Геббельса принимаются за „либерализацию" расистского режима. Концлагеря переименовываются в „трудовые колонии", крематории заменяются благоустроенными психбольницами, а территориальные захваты провозглашаются „интернациональной помощью".
От себя мог бы дофантазировать: либеральная и откровенно розовая интеллигенция Запада, млея от идеологического восторга, во всю мощь „прогрессивных" средств массовой информации трубит о благотворной либерализации национал-социализма „с человеческим лицом", завязывает дружеские контакты с творческими союзами Третьего рейха, а господин Сартр, проживающий в Виши, приветствует замену Генриху Бёллю смертной казни высылкой из Германии как акт гуманности и смягчения нравов в послегитлеровской верхушке.
Горькая правда этой пародии состоит в том, что она поразительно схожа с текущей действительностью. И напрасно апологеты детанта пытаются убедить народы в том, что неизменяемая природа тоталитаризма изменилась и что профессиональный агрессор, с течением времени и под их дипломатическим влиянием становится все миролюбивее. На этот счет в России рассказывают весьма забавный, но горький анекдот.
„В зоопарке, в одной клетке с волком мирно уживается ягненок. Удивленный посетитель обращается к сторожу:
- Поразительно, как вам удалось этого добиться?
- Очень просто, - невозмутимо отвечает тот, - правда, ягнят приходится часто менять".
Хватит ли у вас ягнят, господа хорошие!
„Я уже побывал в брюхе дракона, - написал однажды Александр Солженицын, - в красном брюхе дракона. Он меня не переварил и отрыгнул. И я пришел к вам свидетелем того, как там в брюхе".
К сожалению, мало до кого здесь доходит это свидетельство, большинство явно непрочь повторить рискованный эксперимент. Только боюсь, что дракон больше никого не выплюнет.
У дракона хороший желудок.
БОГИ ОЛИМПА ЖАЖДУТ
Цитаты с комментариями:
1936 год. Геббельс перед Олимпиадой в Берлине: „Каждый должен быть хозяином. Будущее Рейха зависит и от того, с каким чувством покинут его наши гости".
1936 год. Газета „Нью-Йорк таймс" после Олимпиады: „Гости Олимпиады уносят благоприятное впечатление о Рейхе".
Во что обошлось это „благоприятное впечатление" через несколько лет самой Америке общеизвестно: почти один миллион жизней, не считая прочего.
1975 год. Заведующий отделом пропаганды Спорткомитета СССР, в преддверии Олимпиады в Москве: „Каждый москвич должен чувствовать себя хозяином. От нас всех вместе и от каждого в отдельности зависит, вынесут ли лучшие впечатления о Москве, о нашей социалистической родине гости Олимпиады".
1977 год. Та же „Нью-Йорк таймс": „Более чем за три года до церемонии открытия двадцать вторых Олимпийских игр Советский Союз и Эй-Би-Си установили первый рекорд Московской Олимпиады - восемьдесят пять миллионов долларов". (Речь идет о сделке между Спорткомитетом СССР и этой телевизионной компанией. - Прим. авт.)