– Конечно, сочту, – сказал Хаскульд и уехал домой.
Освивр и Торвальд также приглашали гостей. Всего было приглашено не меньше ста двадцати человек.
Жил человек по имени Сван. Он жил у Бьярнарфьорда, во дворе, что зовется Свансхоль. Этот двор стоит севернее Стейнгримсфьорда. Сван был очень искусен в колдовстве. Халльгерд приходилась ему племянницей по матери. Он был тяжел нравом и неуживчив. Халльгерд пригласила его на пир и послала за ним Тьостольва. Тот поехал, и между ними сразу же завязался дружеский разговор.
Вот приехали гости на пир, и Халльгерд уселась на женской скамье. Невеста была очень веселой. Тьостольв то и дело подходил к ней, а временами разговаривал со Сваном. Людям показались странными эти переговоры.
Пир был на славу. Хаскульд выдал приданое с величайшей готовностью. Потом он спросил Хрута:
– Не надо ли добавить еще чего?
Хрут ответил:
– Погоди, тебе еще придется выкладывать деньги из-за Халльгерд, пока же хватит и этого.
XI
Торвальд поехал домой со свадебного пира вместе с женой и Тьостольвом. Тьостольв вел ее коня и беседовал с ней вполголоса. Освивр обернулся к сыну и спросил его:
– Ну, доволен ты свадьбой? Как ты разговаривал с ней?
– Хорошо, – говорит тот, – она была очень приветлива со мной. Чего стоит уже одно то, что она смеется при каждом моем слове.
– Не нравится мне ее смех, – говорит Освивр, – впрочем, посмотрим.
Наконец они приехали домой. Вечером она села возле своего мужа, а Тьостольва посадила справа от себя. Тьостольв и Торвальд почти не обменивались словами. Так повелось между ними и впоследствии. Всю зиму они почти не разговаривали.
Халльгерд была очень жадной и непременно добивалась всего, что было у соседей, но расходовала все без пользы. Когда пришла весна, то запасы вышли, не стало пи муки, ни вяленой рыбы. Халльгерд обратилась к Тор-вальду и сказала:
– Что ж ты сидишь сложа руки, ведь в доме нет ни муки, ни рыбы.
Торвальд сказал:
– Я запас не меньше обычного в нынешнем году, а ведь у нас всегда хватало до лета.
Халльгерд сказала:
– Мне нет дела до того, что ты подыхал здесь с голоду со своим отцом.
Тут Торвальд рассердился и ударил ее по лицу так, что потекла кровь. Затем он уехал из дому, взяв с собой домочадцев. Они спустили на воду большую лодку, и поплыли ввосьмером yа веслах на острова Бьярнейяр, и набрали там из своих запасов муки и вяленой рыбы. Рассказывают, что Халльгерд сидела в это время подле дома, понурив голову. Подошел Тьостольв и, увидев синяк на ее лице, спросил:
– Кто это обошелся так с тобой?
– Муж мой Торвальд, – сказала она, – а тебя почему-то не было поблизости, хоть ты и беспокоишься обо мне.
– Я не знал этого, – говорит он, – но я отомщу за тебя.
Он направился к берегу и спустил на воду шестивесельную лодку. В руке у него была его большая секира с рукоятью, увитой золотой нитью. Он сел в лодку и поплыл на острова Бьярнейяр. Когда он приплыл туда, там никого больше не было, кроме Торвальда и его спутников. Торвальд укладывал груз в лодку, а его люди подносили груз. Тьостольв вскочил к нему в лодку, стал укладывать груз вместе с ним и сказал:
– Слабоват ты для такой работы, да и мало расторопен.
Торвальд сказал:
– Думаешь справиться лучше меня?
– С делом, которое нам предстоит, – сказал Тьостольв, – я справлюсь лучше. Худо выдана замуж та женщина, которая выдана за тебя. Пусть же ваше супружество станет короче.
Торвальд схватил нож, лежавший рядом, и замахнулся на Тьостольва. Но тот поднял секиру и ударил Торвальда по руке так, что кость переломилась и нож выпал. Тьостольв замахнулся секирой в другой раз и ударом в голову убил Торвальда наповал.
XII
Тут подошли люди Торвальда с грузом. Тьостольв, не долго думая, ударил изо всей силы секирой в борт лодки Торвальда и сделал в ней большую пробоину, а сам прыгнул в свою лодку. В лодку Торвальда хлынула черная, как уголь, вода, и она пошла на дно со всей кладью. Пошел на дно и труп Торвальда. Люди так и не видели, как он был изувечен, и знали только, что он погиб.
Тьостольв греб вглубь фьорда, а те проклинали его, призывая на его голову все бедствия. Он молчал и греб, пока не приплыл домой. Вытащив лодку на берег, он направился к дому с окровавленной секирой на плече. Халльгерд была на дворе и спросила его:
– Твоя секира в крови, что ты сделал?
– То сделал я, – говорит он, – что ты будешь выдана замуж во второй раз.
– Значит, Торвальд мертв, – говорит она.
– Да, – сказал он, – а теперь придумай, что мне делать.