Другого сына Сигфуса звали Кетиль. Он жил в Марке, восточнее реки Маркарфльот. Женой его была Торгерд, дочь Ньяля. Третьего сына Сигфуса звали Торкель, четвертого – Мард, пятого – Ламби, шестого – Сигмунд, седьмого – Сигурд. Все они приходились Гуннару родичами и были доблестными воинами. Гуннар пригласил их всех к себе на свадьбу. Пригласил он также Вальгарда Серого и Ульва Аургоди и их сыновой – Рунольва и Марда.
Хаскульд и Хрут прибыли па свадьбу с множеством людей. Были там и сыновья Хаскульда – Торлейк и Олав. С ними приехала невеста и дочь ее Торгерд. Она была очень красивая девушка, и ей было тогда четырнадцать лет. Много приехало с ней и других женщин. Были там также Торхалла, дочь Асгрима, сына Эллиди-Грима, и две дочери Ньяля – Торгерд и Хельга.
У Гуннара собралось много гостей, и он рассадил их так: сам он сидел в одном ряду скамей посередине, а слева от него сидел Траин, сын Сигфуса, дальше – Ульв Аургоди, затем – Вальгард Серый, затем – Мард и Рунольв, а дальше – остальные сыновья Сигфуса. Ламби сидел с самого краю. По правую руку от Гуннара сидел Ньяль, за ним – Скарпхедин, затем – Хельги, затем – Грим, затем – Хаскульд, затем – Хавр Мудрый, затем – Ингьяльд из Кельдура, затем – сыновья Торира из Хольти. Торир пожелал занять самое крайнее место в ряду знатных людей. Все были довольны своими местами. Хаскульд сидел посередине в другом ряду, и справа от него – сыновья его. Хрут сидел слева от него. Про остальных не рассказывается, где они сидели. Невеста сидела на женской скамье посередине, и по одну сторону от нее – дочь ее Торгерд, а по другую – Торхалла, дочь Асгрима, сына Эллиди-Грима. Торхильд потчевала гостей. Вдвоем с Бергторой они подавали еду на стол. Траин, сын Сигфуса, не сводил глаз с Торгерд, дочери Глума. Это заметила его жена Торхильд. Она рассердилась и сказала вису:
– Траин! – воскликнула она. А он тут же поднялся из-за стола, назвал своих свидетелей и объявил о разводе с ней.[19]
– Я не потерплю ее насмешек и брани, – сказал он.
Он так рьяно взялся за дело, что не пожелал дольше оставаться на свадебном пиру, если она не уедет. И она уехала. После этого все уселись снова на свои места, пили и веселились. Вдруг Траин сказал:
– Я не стану делать тайны из того, что у меня на уме. Хаскульд, сын Колля из Долин, я хочу спросить тебя, выдашь ли ты за меня твою внучку Торгерд?
– Не знаю, что мне и сказать, – ответил тот. – Мне кажется, что ты не так уж хорошо обошелся со своей прежней женой. Что он за человек, Гуннар?
Гуннар ответил:
– Я не скажу этого, потому что он мой родич. Лучше скажи-ка ты, Ньяль, тебе все поверят.
Ньяль сказал:
– О нем надо сказать, что он человек богатый, достойный и знатный. За него вполне можно выдать невесту.
Хаскульд сказал тогда:
– А что ты посоветуешь, брат мой Хрут?
Хрут сказал:
– Можешь выдать за него невесту, он ей ровня.
Тут они стали договариваться и пришли к согласию во всем. Затем Гуннар поднялся с места, и Траин с ним, и они подошли к женской скамье. Гуннар спросил мать и дочь, согласны ли они на сговор. Те ответили, что не возражают против него, и Халльгерд помолвила свою дочь. Тогда женщин рассадили по-новому: теперь Торхалла сидела между обеими невестами. Свадебный пир продолжался. А когда свадьба кончилась, Хаскульд и его люди поехали на запад, а люди с Ранги к своим дворам. Гуннар дал многим подарки, и его за это хвалили. Халльгерд стала хозяйкой у него в дому. Она любила жить на широкую ногу и всем распоряжаться. Торгерд принялась за хозяйство в Грьоте и стала домовитой хозяйкой.
XXXV
У Гуннара и Ньяля было такое обыкновение, что из дружбы друг к другу каждую зиму один из них гостил у другого. H вот наступил черед Гуннара гостить у Ньяля, и Гуннар с Халльгерд поехали в Бергторсхваль. Хельги с женой не было в то время дома. Ньяль встретил Гуннара хорошо, и когда Гуннар с женой пробыли там некоторое время, вернулись домой Хельги с его женой Торхаллой. Как-то раз Бергтора с Торхаллой подошли к женской скамье, и Бергтора сказала Халльгерд:
– Уступи-ка место этой женщине!
Та ответила:
– И не подумаю. Я не хочу сидеть в углу, как старуха.
– Я распоряжаюсь в этом доме, – сказала Бергтора.
И Торхалла заняла место на скамье.
Бергтора пошла к столу с водой для умыванья рук. Халльгерд взяла Бергтору за руку и сказала:
– Вы с Ньялем под стать друг другу: у тебя все ногти в заусеницах, а он безбородый.
– Твоя правда, – сказала Бергтора. – Но никто из нас не попрекает этим другого. А вот у тебя муж Торвальд не был безбородым, и все же ты велела его убить.
– Мало пользы будет мне от того, – сказала Халльгерд, – что мой муж самый храбрый человек в Исландии, если ты не отомстишь за это, Гуннар!
Тот вскочил, вышел из-за стола и сказал:
– Я еду домой. Бранись со своими домочадцами, а но в чужом доме. Я перед Ньялем в долгу за многое, и я не поддамся, как дурак, на твои подстрекательства.
И они собрались домой.
– Имей в виду, Бергтора, – сказала Халльгерд, – мы еще с тобой не рассчитались!
Бергтора сказала, что ей от этого лучше не станет. Гуннар не проронил ни слова при этом. Он поехал домой в Хлидаренди и был всю зиму дома. Тем временем дело подошло к лету и к альтингу.
XXXVI
Гуннар поехал на тинг, и прежде чем выехать из дому, он сказал Халльгерд:
– Веди себя мирно, пока меня нет дома, и не ссорься, если тебе придется иметь дело с моими друзьями.
– Ну их, твоих друзей! – ответила она.
Гуннар уехал на тинг, увидев, что говорить с ней бесполезно. На тинг приехали также Ньяль и его сыновья.
Теперь надо рассказать о том, что тем временем происходило дома. У Ньяля с Гуннаром был общий лес на горе Раудаскридур. Они не делили леса, и каждый, бывало, рубил в нем, сколько ему было нужно, и не попрекал другого за порубку. У Халльгерд был надсмотрщик по имени Коль. Он давно жил у нее и был отъявленным злодеем. У Ньяля с Бергторой был работник по имени Сварт, которым они не могли нахвалиться. Бергтора сказала ему, чтобы ou поехал на Раудаскридур и нарубил лесу.
– А я пришлю людей, чтобы отвезти лес домой, – сказала она.
Тот сказал, что выполнит поручение. Оп поехал на Раудаскридур, где он должен был пробыть неделю. Между тем в Хлидаренди пришли со стороны Маркарфльота нищие и рассказали, что Сварт на Раудаскридуре и нарубил там очень много лесу.
– Наверно, Бергтора замышляет хорошенько меня ограбить, – сказала Халльгерд. – Но я позабочусь о том, чтобы ему больше не пришлось рубить лес!
Мать Гуннара Раннвейг услышала это и сказала:
– Бывали у нас раньше хорошие хозяйки, но чтобы они замышляли убийство – этого не бывало.
Вот прошла ночь, и наутро Халльгерд завела разговор с Колем.
– Есть у меня для тебя работа, – сказала она и дала ему в руки оружие. – Поезжай-ка на Раудаскридур, там ты встретишь Сварта.
– Что я должен с ним сделать? – спросил он.
– Ты еще спрашиваешь, – сказала она, – злодей ты этакий! Ты должен убить его.
– Будет исполнено, – сказал он, – хоть и похоже на то, что придется мне поплатиться за это жизнью.
– Боишься? – сказала она. – И это после всего того, что я сделала для тебя! Придется мне, видно, обратиться к кому-нибудь другому, если ты не надеешься на самого себя.
Тот взял секиру и, сильно рассерженный, сел на одного из коней Гуннара и поехал к Маркарфльоту. Там он сошел с коня и стал ждать в лесу, пока люди не кончат убирать лес и Сварт не останется один. Затем Коль бросился на Сварта и сказал:
19
Он, видимо, имел право отомстить разводом за ее вису, потому что такие хулительные висы считались несмываемым оскорблением и за них полагалось строгое наказание.