Вик слушал брата, а голова его никла — он на самом деле почувствовал себя дремучим и малограмотным крестьянином, который ни истории не знает, ни книг не читает, а слушает только своего приходского настоятеля, который родом из соседней деревни и образованностью тоже не блещет.
В этот момент они въехали во двор замка, и Рой кинул в его сторону, заканчивая разговор:
— Поговорим после, когда ты обдумаешь то, что уже услышал. А глядя на тебя, чувствуется, что процесс уже пошел!
К прерванному разговору они вернулись значительно позже — когда уж поели с дороги и сходили в бани, а эта радость Вику, проведшему ночь в логове зверя, была просто необходима, и под начинающий холодать вечерний ветерок, расположились на балконе с видом на озеро.
Рой сидел и курил длинную изогнутую заморскую трубку. Эта его привычка была внове для младшего принца, и он с интересом наблюдал, как брат подносит ко рту костяной мундштук и глотает дым, а потом… выпускает его обратно, становясь похожим на дракона из его снов.
— Ну что, готов к серьезной беседе? — вдруг неожиданно заговорил тот, отчего не ожидающий этого сонный, разморенный баней Вик, даже вздрогнул.
— Ты все-таки хочешь продолжить тот разговор о своих любовницах, якобы позволенных тебе по каким-то старым правилам? Ты, конечно, как всегда, решать будешь сам, но, знаешь ли, подобное называется лицемерием! Со времен Большой Битвы прошло уже более трех тысяч зим и люди давно забыли о стародавних устоях. А веру эльфов, гномов и оборотней в Многоликого считают чуть ли не еретической! — чувствуя правоту своего довода, с нажимом ответил Вик. Хотя в тот раз Рой и смог его сбить с панталыку, заставив сомневаться в собственных суждениях, но он тоже не лыком шит, и какое-то понимание об истории и человеческих отношениях имеет!
— В чем-то ты прав! — так же эмоционально отозвался брат. Отчего младший принц, было, почувствовал себя удовлетворенным и, в кои-то веки, более разумным, чем Рой. Редкое ощущение! Но старший и сейчас не дал ему возможности насладиться превосходством:
— Но, видишь ли, люди, по сути своей, вообще склонны к лицемерию! И маленькие грехи других, если они не лезут на глаза, предпочитают не замечать. Тем более, если человек, имеющий их, богат, знатен и могущественен. Потому что задевать такого — себе дороже, а собственные маленькие радости: пожрать, выпить и потрахаться — всегда ближе к телу.
— Ну, ты уж совсем плохого мнения о людях! — протянул Вик, обиженный на то, что брат, хоть и грубовато, но достаточно верно указал ему на истинную природу людского лицемерия.
— Что есть, то есть! А девочек своих я ни к чему не принуждал, живут они тихо, вдали от столицы и, будучи достаточно взрослыми, способны сами решать свою судьбу. Так что оставим их в покое. А лучше поговорим о том, что, в отличие от меня, народ наш не только лицемерен, но еще и груб, и примитивен, и плохо образован. И, что самое худшее — учиться и не хочет! Крестьянам и простым горожанам кажется, что больше пользы от детей будет на огороде или скотном дворе, ну или в мастерской, если речь о ремесленнике. Элементарному счету и так научатся, а книжки читать — только время зря тратить!
— Ну, если честно, на мой взгляд, они в чем-то правы… только ты-то здесь причем?! — недоуменно воззрился на него Вик. — Это теперь проблема Рича — учить чему народ или так пока оставить. Вот и отец в свои последние дни об этом много говорил… волновался… а зачем? — на последних словах младший принц отвел взгляд, боясь, что брат увидит в них проступившую слезу.
Но тот, не дав впасть Вику в тоску и не пожелав замечать повлажневших глаз, резко прикрикнул на него:
— Хватит жалобиться, соберись, ты все-таки, принц! У нас проблемы. И не только в Эльмерии, а повсеместно — во всех человеческих королевствах. И как раз, именно из-за того что этот самый народ дальше своего носа и малых радостей ничего видеть не желает. Привыкли все решения на откуп господам и священникам оставлять, а сами, как стадо, идут, куда кнут пастуха направит, лишь бы сладкий кусок и мягкую постель не отобрали!