– Я выйду с ним, – промолвила мама. – Мы выйдем вместе.
Отец был Героем, а мама – женой Героя.
Есть такое выражение – весьма неточное – «оборвать телефон». Ведь если телефон действительно «оборвут», он станет немым. У нас же звонки словно бы догоняли друг друга круглые сутки. Чтобы выразить свою солидарность с отцом, звонили и по ночам. Ночная солидарность призвана была доказать, что от волнения перепутала время суток.
– Вот видишь! – обратился отец к Анекдоту столь уверенно, что уверенность его вызывала сомнение. Точней было бы, конечно, сказать: «Вот слышишь!» Потом он повернулся к маме: – Мы с тобой можем выйти на улицу.
– Если бы любовь так же объединяла людей, как объединяет их ненависть, – с ироничной грустью произнес Анекдот.
Продолжая по профессии оставаться врачом, отец сражался с чумой и холерой так наступательно, будто они угрожали городу, государству и непосредственно нашей семье. Ничего подобного не происходило… Но его бесстрашие выискивало «горячие точки», где можно обжечься и даже погибнуть. Руководителем лаборатории, которым он был до войны, отца не назначили, а утвердили заместителем.
– Привыкай к тому, что, если даже человек нашей национальности является практически первым, он должен считаться вторым. Предпочтительней, разумеется, третьим или четвертым… Но выше второго места для него заняты, – объяснил Анекдот.
– Зачем такое нагромождать? – возразил ортодоксальный отец. – Руководитель уже есть… Не гнать же его!
– Им повезло, что он есть: отказать Герою было бы сложно. Но что-нибудь они бы изобрели!
Анекдот остался при своем мнении. Это было вскоре после Победы. Вспоминая, я по-прежнему то забегаю вперед, то возвращаюсь…
А в тот день Абрам Абрамович и его несогласие с отцом молча объявили перемирие. При маме спорить было бессмысленно: она сразу, не расставаясь с внешней покорностью, становилась на защиту отца – и Абрам Абрамович вынужден был отступать. А в глобально значимых спорах он отступать не желал.
Поэтому и на гордое отцовское «Вот видишь!» ответа не последовало. Но позже, когда мама ушла к соседке, Абрам Абрамович привычно перемешал драматизм с юмором:
– Знаешь, есть анекдот… Идет коллегия министерства. И вдруг министр сострил. Все подобострастно захихикали. А один сидит и не смеется. Министр подходит к нему: «Что, не дошло?!» – «Нет, я из другого министерства». Так вот, я из другого министерства, Борис. И поддакивать вам не собираюсь.
– Но министерство-то очень большое: вся страна! – возразил отец.
– То высказываешься за всю страну, то за весь народ. Даже за свой народ, за еврейский, я бы лично высказываться не решился.
Но как раз от имени этого народа отца вскоре попросили высказаться. Еще раз…
Отцу позвонили из редакции газеты «Правда» и поздравили с успехом, о чем он сообщил нам без гордости, продолжая защищаться холостыми патронами. Абрам Абрамович потер пустой рукав пиджака и, воспользовавшись отсутствием мамы, сказал:
– Успех на крови? – Освобождаясь от гнева, он покашлял и добавил сочувственно: – Твоя лаборатория предотвращает чуму… А по-моему, чума набирает силу.
«Как повезло, – думал я позже, – что в те времена повсеместно прослушивали лишь телефонные разговоры, но еще не созрели до широкомасштабного прослушивания квартир. По крайней мере, Героев Советского Союза!»
– Ошибаешься, – возразил Анекдот, когда я поделился своей успокоенностью. – Как раз квартиры Героев и прослушивались в первую очередь. Чем значительней была личность, тем меньше ей доверяли. Парадокс? Но парадоксальна и вся наша жизнь.
Еврейский Анекдот предпочитал вести подобные разговоры на «свежем воздухе». Однако все чаще переступал через это правило: пришлось бы целые вечера проводить на улице.
Вслед за поздравлением отца пригласили в редакцию самой главной газеты, созданной лично Владимиром Ильичем.
– Наверное, хотят, чтобы ты что-нибудь сочинил: присоединился к всенародному гневу письменно, – предположил Анекдот. – Сочинишь? Терять уже нечего.
– Им терять? Которые сами во всем сознались?
– Нет, тебе.
– Да они же сознались! – взвинчивая себя, повторил отец.
– Стало быть, ты имеешь право вынести им приговор? – Опять пользуясь отсутствием мамы, Абрам Абрамович не амортизировал юмором вернувшийся к нему гнев. – Никогда еще и ни в какие исторические эпохи не было так много судей! Самое же поразительное, что миллионы судей принимают одно и то же решение.
– Потому что другого не может быть, – с неколебимостью ответил отец.