Дождавшись тишины (что, надо сказать, не было просто, но Арни поднял руку, и буквально в течение получаса все замолчали), Арни взял слово.
-- Вербер, или, говоря простым языком, человеко-медведь, - животное не только вредное, но и опасное, - важно начал он. - Кроме того, он еще чрезвычайно редко встречается. Сам я лично, - Арни сделал паузу, обвел аудиторию суровым взглядом, как бы испытывая, не хочет ли кто возразить (возразить никто не хотел), - убил двух верберов, причем одного в Нормандии, а другого в Саксонии, и это - прошу заметить! - на две сотни убитых верволков. Само понятие человеко-медведя (я буду произносить его на германский манер) пришло к нам от саксов. Потому-то я и начал уж думать, что у нас, в Скандинавии, они не встречаются.
-- Итак, - продолжил Арни, - в отличие от обычного медового бьёрна, который представляет из себя добродушного, мирного зверя, несущего солидность и спокойствие, - если, конечно, его не раздразнить непристойными танцами или не напоить черным элем, вызывающим злобу, а также, если он не является шатающимся бьёрном; - я говорю, в отличие от него, бьёрн-оборотень приобретает все мерзкие и отвратительные черты, которые мы справедливо осуждаем в человеке. Это: коварство, жадность, лень, гордыня и зависть. В особенности оборотень становится непереносимым, если обращение его произошло из человека, не отличавшегося добродетелью, а, напротив, - вздорного нравом, бесстыдного поведением, известного нездоровым, дурным и противным честному люду пристрастием к ворожбе. Что, я понимаю, и произошло в вашем случае...
На первый взгляд, дела приятелей складывались как нельзя лучше. Арни, как всегда, доигрался со своей болтовней. Прилюдно помянув вермедведя, Арни, сам того не подозревая, со всего маху наступил жителям Белой Селедки на больную мозоль. Уже неделю городишко гудел, как растревоженный улей.
Предистория была такова: известный своим бесстыжим поведением, ленью и завистью - то есть всеми теми замечательными качествами, что перечислил в своей лекции Арни - так вот, печально известный этими чертами берсерк Хельги Перекошенный окончательно перекосился. И перекосился берсерк до такой степени, что украл у самого кузнеца колдовские медные пластинки с заклинаниями, что нужны кузнецу для того, чтобы заговаривать и подчинять своей власти металлы.
Однако, похоже, умения кузнеца простирались подальше секир и гарпунов, потому что, прочитав таблички, берсерк завыл не своим голосом и опрометью бросился в лес, и больше никто из жителей Белой Селедки его не видел.
Тем же вечером, как село солнце, из сумеречного леса вышел жуткий зверь. Это был огромный, косматый, перекошенный медведь, чертами морды сильно схожий с берсерком Хельги. Первым чудище на узкой улице Белой Селедки повстречал рыбак Ари Бережливый, о чем городок известил его протяжный, полный ужаса визг, от которого у самого годи мурашки поползли по спине. В свете молодого месяца зверюга показалась Ари размерами никак не меньше того дракона, что убил легендарный Беовульф. Рыбак упал на спину и обмочился. Оборотень для острастки укусил Ари за нос, а затем отнял у вопящего благим и не благим матом рыбака всех его лососей и кошелек, неосмотрительно привешенный хозяином к поясу на видном месте. Затем, рявкнув на прощанье и забросав рыбака землей, чудище скрылось с места преступления.
Из этого прискорбного случая жители Белой Селедки сделали два важных вывода. Во-первых, оказалось, что для нападения оборотня вовсе не требуется полнолуние. А во-вторых, все убрали свои кошели с глаз подальше, перевесив их в более недоступные места. Поэтому второй случай нападения вермедведя стал гораздо более трагичным.
На сей раз жертвой вербера стал семидесятилетний дедушка Торд Белый, могучий старик, ветеран почти всех известных походов, мореход, не единожды плававший к Границам и лично знакомый с Эйриком Рыжим (тогда еще не имевшим, к слову сказать, своего легендарного географического ореола, а просто не знавшим удержу берсерком и колобродом, объявленным вне закона). Дед Торд на старости лет, однако, сколотил состояние и в Белой Селедке владел обширной усадьбой в несколько кварталов, с кучей подсобных промыслов. Гибель его потрясла и опечалила всех, тем более, что дедушка Торд, по его собственным словам, собирался протянуть еще никак не меньше четверти века, если бы не сумасшедший человеко-бьёрн. Хроника событий выглядела так.
Вермедведь бросился на дедушку Торда из засады, неожиданно, когда тот вышел полюбоваться закатом и красивым видом Перерубленной Горы в лучах заходящего солнца, с кружкой пива в руках. Оборотень неслышно подкрался к дедушке сзади (с годами ветеран стал несколько туг на ухо), повалил его, и, упершись лапами в спину, принялся искать кошелек на поясе старого викинга. Не найдя там ничего, оборотень перевернул жертву, чтобы поискать спереди, и вот тут-то ему пришлось столкнуться с неукротимым боевым духом дедушки Торда.
Увидав так близко от себя алчную и зловонную морду оборотня с маленькими бегающими глазками и капающей из пасти ядовитой слюной, дед Торд пришел в неистовство.
-- Я убью тебя, бессовестный шалопут и пердун Хельги!!! - завопил дед, и эхо этого клича, по словам очевидцев, докатилось до самой пристани.
После чего дед Торд, не вдаваясь больше в бесполезные разговоры, въехал наглому ворюге по зубам, и рев раненого оборотня известил о том, что дедушка, в молодости ударом кулака сбивавший с копыт лося, не до конца утратил былую сноровку.
Как раз в этот момент на помощь деду подоспел его отпрыск, четырнадцатилетний правнук Харальд, вооруженный тем, что попалось под руку, а именно - древним родовым каменным молотом с боевыми рунами. Этим-то молотком он, недолго думая, и отоварил хищника по хребту.
Трудно сказать, сработали ли магические руны, или же просто Харальд не пожалел размаху, вступаясь за героического деда (хотя какой размах у подростка...), но только в результате его удара случилось чудо - оборотень потерял-таки соображалку и рухнул замертво прямо на деда Торда, всей огромной тушей придавив того к земле, - а туша, надо сказать, была немаленькой: кажется, рыбак Ари почти не соврал.