— И давно ты?
— Неделю. Уже почти не больно…
Ларс понял, что она не про лицо. Отец говорил, что как торговец он должен обладать тройной выдержкой. Молодому человеку понадобилось всё и еще немножко, чтоб не прибить трактирщика тотчас же.
— Ложись спать. Просто спать. Утром я с твоим дядькой поговорю.
Наутро Ларс спустился вниз вместе с Линкой и оглядел зал. Чем меньше ушей у этого разговора, тем лучше. Внутри сидел возница из своих и охранник из новых, в этом городе нанятых. С возницей Эрдас поговорит, а вот что охранник услышит… плохо. Человек чужой, незнакомый, шрам через все лицо, нет такому доверия. Он бы и в охрану не брал, но этот самый возница поручился.
Трактирщик расплылся в улыбочке:
— Надеюсь, господину все понравилось?
— Да. Мне настолько понравилось, что я забираю девочку с собой. Сколько, говоришь, она тебе должна?
— Не-не-не, господин хороший, так дело не пойдет, я не согласный. Полсеребра давайте, а девочку я не отпущу, она мне тут нужна.
— С-сколько?
Эрвин попытался нависнуть над трактирщиком, но тот отскочил от стойки и запричитал:
— А вот стражу позову, позову стражу! Она племянница моя! Дочь, значит, сестры моей жены покойной. Так что, господин хороший, девка на моем попечении, и забирать вы ее не могете.
На стойку легла тень. Новый охранник стоял рядом с Эрвином:
— Скажи мне, мил человек, а Соленому ты уже заплатил? Сам знаешь, Соленый с каждой веселой девки долю иметь должен.
Глазки трактирщика забегали:
— Так ведь… не девка она, племянница она моя. А ежели она такая распустеха, что в комнатах с мужиками валяется, так я за то не в ответе. Я вот ее, козу, сейчас выдеру!
Линка вхлипнула, выдержка Ларса дала трещину, но новый охранник предупреждающе тронул его за плечо.
— А давай мы позовем Соленого и спросим. Я сейчас мальчишку в Горошковый переулок пошлю, передам Соленому два слова, он мигом придет. Хочешь? — и положил на прилавок три пальца, согнув средний.
Трактирщик сбледнул с лица. Охранник улыбнулся, и лицо со шрамом стало еще страшнее. Трактирщик был близок к обмороку. Охранник повернулся к Линке:
— Дуй за вещами, и в обоз.
— Нету вещей, все на мне.
— Садись как есть, купим в деревне, — решил Эрвин и кивком поблагодарил охранника. Позже, на улице, он тихо спросил, — что за знак?
— Знак Горошкового переулка. Я у Соленого в мордоворотах ходил. Надоело, хочу тихой жизни. Соленый отпустил, только, говорит, не здесь. Вот, уезжаю. Но разок он подмогнул бы.
Когда Эрвин привел Линку в родовое поместье и сдал тетушке, та только охнула: в детстве всё котят со щенками выкармливал, теперь на людей перешел. Но девочку приняла, определила на кухню, про жизнь ее обещала молчать.
Через год, когда Эрвин вернулся в очередной раз домой, конюх принял лошадей и сделал Ларсу знак отойти. Конюх объяснил, что он все, конечно, понимает, хозяин — парень молодой, Линка — девушка видная, но теперь Линка невеста засватанная, и никого рядом с ней он не потерпит. Сорвал цветочек — и будет. Ларс кивнул и разрушать историю не стал. Пусть конюх думает про молодого хозяина, чем про неделю по комнатам в трактире.
Глава 7. Чашка чая
Эльза не на шутку увлекла молодого торговца. Милая, веселая, хорошо образованная девушка, несмотря на высокий титул с удовольствием проводила с ним время, с интересом слушала его истории и так провела пальчиками по его щеке, когда он решился на первый поцелуй, что Ларс задохнулся от нежности. Но титул… Согласится ли барон отдать дочь человеку его положения и занятия? Пришел май, Эльза выпустилась из Институции, но Ларс так ни на что не решился. Получив от девушки записку, что она ждет его в доме Айлендеров в полдень, когда отец пойдет воевать в казначейство. Эрвин дал себе зарок определиться с будущностью в этот визит.
Они пили чай в маленькой гостинной наверху, украшенной цветочными мотивами — на этом этаже обитала прекрасная половина рода Айлендер, и редкому мужчине дозволялось входить в их покои. Внутри Эрвина потеплело от такого доверия, и чем яснее Эрвин видел дно чашки, тем больше его чувства рвались наружу. Сделав последний глоток, он посмотрел на девушку и прочел ожидание в ее глазах.
— Может быть, пересядем на софу? — вопрос прозвучал так невинно, но для Эрвина послужил знаком. Юная леди плыла в пурпурной дымке и показалась столь прекрасной и зовущей, что он сорвался с места и подхватил ее на руки, шепча слова любви и нетерпения. Розовые губки округлились в прелестном "О…", и сорвав поцелуй, он заозирался в поисках двери в спальню. Одной рукой Эльза обняла его за шею, другой махнула в нужную сторону.