– Уходи, прошу тебя.
– Если велишь – уйду.
– Князь умирает! – вдруг завопил кто-то.
Истошно закричала женщина. Все бросились к Рогволоду, который, пытаясь встать со своего стола, вдруг опрокинулся навзничь и тяжело грянулся на землю, таща на себя тяжелую златотканую скатерть. Лицо Рогволода было перекошено, глаза налились кровью, на губах появилась пена.
– Отравили! – заголосили в толпе. – Опоили ядом!
В поднявшейся суматохе один Браги не потерял присутствия духа. Он быстро отдал приказ, и его варяги кулаками начали размыкать тесное людское кольцо вокруг упавшего князя. Боживой и другие сыновья хлопотали над отцом, плескали ему водой в лицо, растирали руки и ноги, но тщетно: князь только хрипел и ворочал остекленевшими от ужаса глазами. Волхв Световид лишь безнадежно развел руками. Князя сразил внезапный удар.
– В горницу его! – вполголоса велел он слугам.
Пир закончился печально. Гости разбежались, двор терема опустел. Остались одни варяги. Упирающуюся княжну увела мамка. Сыновья князя и Световид, многие дружинники ушли в терем, чтобы остаться с заболевшим князем. Еще недавно во дворе кипело веселье, теперь же столы были опрокинуты, лавки повалены, кушанья втоптаны в землю, и смоляные факелы чадно догорали среди луж пролитого меда и разбросанной утвари. И никто не заметил, куда делся Рорк. Браги спохватился слишком поздно.
– Болезнь князя может все разрушить, – сказал Ринг, когда варяги остались одни. – Княжата ненадежны, я по их рожам понял. Им меды пить, не на войну ходить.
– Пустое, я уговорю их, – ответил Браги, думая о другом.
– Клянусь, до смерти не забуду этот пир! – ворчал Вортганг. – У меня руки чесались пустить деревенским дуракам кровь. Хорошо, мечей с нами не было.
– Мы поступили легкомысленно, согласившись оставить мечи слугам, но хвала богам, что это случилось. Нас бы перебили, как овец. Теперь меня заботит этот парень, сын Рутгера.
– Не беспокойся, отец, – сказал Ринг. – Рорк сам нас найдет.
– Как же, найдет! Эти болваны его смертельно обидели.
– Но как она прекрасна! – неожиданно воскликнул Эймунд.
– Дочь князя? – Браги выпятил бороду. – Эта дева достойна похвалы, она храбрее всех этих трусливых баранов. Если бы не она, Рорку пришлось бы худо… Проси богов, Эймунд, даровать ее тебе в жены.
От терема князя викинги спустились к берегу Дубенца. Браги решил на всякий случай быть поближе к кораблям и к своей рати. Испуганные вестями о происшедшем в княжеском тереме, жители Рогволодня попрятались в своих хатах, и только собаки во множестве бродили по городу, время от времени поднимая многоголосый лай. Следом за вождями викингов шел и совершенно ошеломленный виденным отец Бродерик. Он постоянно осенял себя крестным знамением и говорил сам с собой, мешая готский и латынь.
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа! – бормотал монах, стараясь не отстать от варягов. – Какие времена настали! Бесовский город, бесовские язычники, бесовская трапеза! Безбожные разбойники и язычники собрались вместе, как в Вавилоне. И от них ныне зависит судьба моей страны и моей королевы. Истинно сказано: «Неисповедимы пути Господни!» Чтобы избавить страну от чумы, в нее приходится призвать проказу. Просвети и наставь меня, Господи, укажи мне путь правый во тьме, избави меня от козней дьявола и свирепости язычников…
Впереди громко захохотали варяги – так громко, что собаки всполошились, и кто-то невидимый отозвался на их яростный лай жутким зловещим воем. Лицо отца Бродерика покрыл ледяной пот. Догоняя варягов, он еще раз проклял Аргальфа, дьявольские силы и этот город язычников, который когда-нибудь обязательно постигнет участь Содома и Гоморры.
Рорк остановился только у городских укреплений. Здесь было пустынно и тихо, даже городская стража куда-то подевалась. На деревянных башнях у ворот горели фонари, но людей видно не было. Рорк не боялся стражи, но попадаться ей на глаза не хотел. Больше всего ему хотелось одного – покинуть этот мерзкий город и вернуться в лес. Поэтому Рорк быстро поднялся на лесенки, с них перебрался на галерею-стрельницу по верху палисада, а оттуда перелез через частокол и спрыгнул вниз на мягкую землю. Теперь он был свободен.
Лютая злоба улеглась, осталась только обида. Молодой человек совсем по-другому представлял себе встречу с родней. Он ожидал настороженности, холодности, недоверия, даже неприязни, но никак не думал, что столкнется с таким ужасом и такой враждебностью. Никто не увидел в нем человека. Если когда-то боги наказали его, наслали неведомое проклятие, то сегодня от него отвернулись и люди. Рорк так и не понял, зачем Рогволод пригласил его, что хотел сказать – несколько странных восклицаний князя ничего не объяснили. А дядья-княжичи были готовы поднять его на рогатину.