– Поэтому вы не замужем? Ждёте того, кого выберет ваше сердце?
– О, это очень личный вопрос, господин Грейфф, – в шутку укорила его я и, посмотрев на замершего истуканом отца, так и не смогла отвести от него взгляда. Наверное, его скорбный силуэт и стал причиной моей чрезмерной откровенности.
– Знаете, мой жених, – тихо произнесла я и, помотав головой, куда как более внятно сказала. – Я с девяти лет знала за кого выйду замуж, и мы достаточно тесно общались друг с другом. Несмотря на нашу общую юность, он даже порой украдкой говорил, что влюблён, но… разорвал помолвку, едва я достигла возраста зрелости. При этом взял и написал письмо, как будто живёт в другом городе и не имеет возможности ничего сказать лично. Даже до сих пор отворачивается, если замечает меня на улице, как будто брезгует мной или боится моего укоризненного взгляда.
– Простите, я не знал о чём спрашиваю.
– Ничего. Мне уже давно не больно. Я приняла, что те, кто выше меня по статусу или ровня, такой девушкой как я не интересуются.
– А прочие?
Я посмотрела на с интересом смотрящего на меня Оррина и честно ответила.
– Видите ли, выбирать кого‑то из низших слоёв общества претит уже мне самой.
– Почему? Вы не создали у меня впечатление охотницы за богатством.
– Потому что дело не в деньгах, – ответила я и нервно смахнула с лица выбившуюся прядь волос. – Из-за разрыва помолвки я стала подозревать в каждом мужчине желание получить через меня выгоду, и теперь у меня не получается восхищаться теми, для кого я могу быть исключительно средством.
Оррин глядел на меня с искренним недоверием.
– Вы настолько хорошо разобрались в себе? – наконец, спросил он и я с задором улыбнулась.
– Конечно, для этого у меня было достаточно времени. На балах, даже общественных, сестёр ван Крауд никто не ждёт, так что я проводила все весёлые вечера в уединении и раздумьях. А когда думаешь о себе, то редкие размышления не бывают глубокими.
Мужчина приложил ладонь к губам, чтобы смех над моей самоиронией не вышел непочтительно громким. А после не менее бодро заметил.
– Мне сложно поверить в ваше столь самозабвенное отстранение от суеты бренного мира.
– Неужели? – спросила я с непривычным для себя кокетством.
– Да. Ведь за внимание таких красавиц мужчины должны сражаться до последней капли крови.
Сказав так, Оррин откровенно смутился. Да и я тоже. За один час мы вдруг стали разговаривать так, как будто тесно общались до этого год, не меньше. А потому он кашлянул в кулак и проговорил.
– Простите, мисс, это всё свежий воздух. Он меня пьянит, видимо, так что я, пожалуй, пойду. Посмотрю, как ставят шатёр.
Оррин вежливо склонил голову и ушёл, а я подошла к стоящей в одиночестве Сабрине. Торах тоже отошёл от неё, чтобы переговорить со своими паладинами.
– И как тебе жених? – поддела я сестру, так как недовольство было написано у неё на лице столь ярко, как буквы в букваре.
– Мы будем идеальной парой.
– Можешь говорить мне назло всё что угодно, только себе жизнь не порти, а? – попросила я, но Сабрина всегда была упрямее самого упёртого осла.
– Я серьёзно, – заявила она, поправляя вычурные рюшки на платье. – Мы настолько не интересны друг другу, что каждый из нас даст другому заниматься всем, что душа захочет. Я буду купаться в золоте и при этом менять любовников направо и налево, как настоящая королева. Он позволит всё, что угодно, лишь бы я не лезла в его жизнь.
– Сабрина! – тихо одёрнула я сестру. – Да как ты можешь такое говорить?
– Как-как? – равнодушно пожала она плечами. – Между прочим это бабушка говорила, что замуж можно выходить за кого угодно, но вот любовника надо подбирать основательно.
– А ты взяла, да и запомнила, да?
– Каждый своё запоминает, – хихикнула она и обратила моё внимание. – Ого, смотри. Ничего себе какую громадину тащит!
Я посмотрела туда, куда указала сестра. На стыке поляны и леса спешившийся Снорр снял с коня тушу оленя, перекинул её через шею и гордым шагом добытчика направился к нашему лагерю.
– Во дурак, камзол же себе в крови перепачкает, – проворчала я.
– Пф-ф! – тут же презрительно фыркнула Сабрина.
– Что?
– Ты у любого отобьёшь желание ради тебя подвиги совершать.
– А ты думаешь, это он ради меня, да? – с гордостью предположила я, припомнив взгляд у лестницы, вопросы за столом и желание ехать рядом.
– Наговоришь тоже, – протопталась по моему самолюбию сестричка. – Просто ему скучно. Торах занят мной, а Грейфф тобой и Торахом. А ему что делать? Хоть так себя развлекает.