— Так значит, Ноблио был прав! — взревел граф. — Вы оскорбили мое гостеприимство, барон.
— Мне нужна ваша дочь, граф. Она любит меня.
— Вы заблуждаетесь, — граф взглянул на Иссельду, которая заливалась слезами. — Защищайтесь, барон.
Мелиадус сдвинул брови:
— Мой меч — жалкая игрушка рядом с вашим, и, кроме того, мне противна мысль сражаться с человеком столь преклонных лет. Может быть, мы могли бы прийти к соглашению…
— Отец, он убил Ноблио!
Когда граф услышал эти слова, его затрясло от ярости. Подбежав к стене, где красовалась целая коллекция всевозможного оружия, он сорвал с крюка самый большой меч и швырнул его под ноги барону. Клинок с грохотом покатился по каменному полу. Мелиадус, нагнувшись, схватил брошенное ему оружие. Теперь преимущество было на его стороне, ибо он был в кожаных доспехах.
Сделав шаг вперед, граф поднял меч и атаковал барона, но тот ловко парировал выпад. Со стороны дуэлянты походили на дровосеков, которые рубят огромное дерево, нанося мощные размашистые удары то с одной стороны, то с другой. Лязг оружия разбудил слуг графа и свиту барона, и теперь все они выбежали в зал и застыли, не зная, что предпринять. Вскоре вместе со стражниками появился и фон Виллах. Теперь на стороне графа было явное преимущество, и гранбретанцы не осмелились мешать.
А двое соперников продолжали бой, с величайшим мастерством нанося и отражая удары, рассыпая потоки синих искр. Обоим пот уже заливал глаза, дыхание их сделалось тяжелым и прерывистым. Барону удалось слегка оцарапать графу плечо, а клинок Брасса скользнул по кожаным доспехам Мелиадуса. Они обменялись серией молниеносных выпадов, после которых, как казалось со стороны, должны были бы упасть замертво. Однако противники разошлись невредимыми, и оказалось, что у графа всего лишь разорван халат, а на лбу кровоточит царапина, тогда как барон отделался распоротым сверху донизу плащом.
Топот ног на каменных плитах пола и звуки хриплого дыхания сливались с оглушительным звоном мечей, но неожиданно граф Брасс задел низкий столик, споткнулся и упал, растянувшись во весь рост. Меч вылетел у него из рук. С торжествующей ухмылкой Мелиадус занес над поверженным противником свой клинок, но Брасс успел перекатиться на бок и схватил барона за лодыжки, так что тот рухнул рядом с ним.
На время отбросив мечи, противники принялись кататься по полу, избивая друг друга кулаками и рыча, словно дикие звери. Затем барон резко оттолкнул соперника, схватил меч и вскочил на ноги. Но граф также успел подняться и неожиданным ударом выбил меч из рук барона. Клинок, воткнувшись в деревянную колонну, низко загудел.
Без всякой жалости граф взирал на Мелиадуса, преисполненный решимости убить противника.
— Вы погубили моего самого верного, самого лучшего друга! — прорычал он, вскинув меч. Барон Мелиадус скрестил руки на груди и невозмутимо прикрыл глаза, ожидая удара.
— Я отомщу за смерть Ноблио, ты умрешь.
— Граф!
Брасс замер с занесенным над головой мечом. Это был голос Ноблио:
— Граф, он не убил меня, лишь оглушил ударом в голову. А рана в груди не смертельна.
Сквозь толпу к ним пробирался Ноблио, у которого на лбу красовался лиловый кровоподтек, а сквозь пальцы, прижатые к груди, струилась кровь.
— Возблагодарим же за это судьбу, Ноблио, — выдохнул граф. — И все же… этот негодяй презрел все законы гостеприимства. Он оскорбил мою дочь, ранил друга…
Барон вскинул голову:
— Нижайше прошу простить меня, граф, я был ослеплен страстью, рассудок мой помутился. Я не молю о пощаде, но прошу лишь об одном: не ищите злого умысла в моих поступках. Они были вызваны лишь простой человеческой слабостью.
Граф покачал головой:
— Я не в силах простить вас, барон, и не желаю больше слушать ваших лживых речей. Даю вам час, чтобы покинуть замок. К утру вы должны пересечь границу Камарга, иначе и вас, и вашу свиту ждет смерть.
— Вы рискуете оскорбить империю. Граф повел плечами:
— Оскорбление было нанесено не мной. Если у вас на родине узнают правду о том, что произошло здесь сегодня, то вы понесете кару, барон. Вы не выполнили данное вам поручение. И это вы оскорбили меня, а не я Гранбретанию.
Ничего не ответив на это, барон, кипя от беспомощной ярости, выбежал из зала. Полчаса спустя, разгневанный и опозоренный, он миновал ворота в своей причудливой карете. Нечего и говорить, что он не стал прощаться с хозяевами замка. Граф Брасс с Иссельдой, Ноблио и фон Виллахом наблюдали за его отъездом со ступеней парадной лестницы.