Окончательно решил спор Эмануэль.
— Пусть его судьбу решат боги. Возьмите его с собой, пусть он первым шагнет на вражеский корабль. Коли помрет, значит, так тому и быть.
Хотя я видел, что Мамиров жрец не хочет отпускать Живодера, не вызнав его секреты. Возможно, Эмануэль решил, что это будет еще одной проверкой чудного бритта, крепко повязанного с Бездной.
Альрик встал к прави́лу. Сегодня он облачился в кольчугу. И когда я увидел хёвдинга в железе, понял, о чем говорил отец. Раньше кольчуга плотно облегала его плечи, а нынче болталась, будто он ее с Ньяла Кулака снял. Может, Бездна потихоньку пожирает его изнутри? Никогда о таком не слышал, но ведь и о хельте, который съел сердце твари уже на одиннадцатой руне, я тоже не слышал. Эх, не забыть бы спросить об этом у Эмануэля.
— Пошли! — приказал Альрик.
И тридцать весел разом опустились в серые морские воды. «Сокол» рванул вперед.
День понемногу клонился к вечеру. Альрик хотел поймать наймитов до того, как стемнеет, и до того, как они подойдут к берегу, так как они выстроили неплохо укрепленный лагерь. Если они успеют высадиться, малой кровью мы не обойдемся. Но при этом нельзя спугнуть их раньше времени. Нужно выждать, когда их корабль уже приблизится к берегу, чтобы перекрыть им дорогу к морю. Они не должны сбежать.
— Закрыть кольчуги!
Мы запахнули плащи. Шлемы стояли у ног. Оружие вложено в ножны или убрано на пояс. Беззащитный также закутался в серый плащ, а на голову натянул серую вязаную шапку. И на самом видном месте у нас красовался простоволосый Живодер в одной белой рубахе.
Глазастый Энок всмотрелся во вражеский драккар.
— Насторожились! — негромко сказал Ослепитель. — За броней потянулись. Щиты снимают с бортов.
Мы мерно гребли в их сторону, никак не показывая своих намерений.
— А теперь несколько из них отложили щиты. Лучники тетивой занялись.
«Сокол» пролетел еще несколько десятков шагов.
— Их главный стоит и смотрит на нас.
— Живодер, помаши ему! — сказал Альрик. Недовольно сплюнул и добавил: — Рысь?
Леофсун пересказал слова на бриттском, и Живодер тут же запрыгал на месте, замахал руками и даже прокричал что-то невнятное.
— О, луки отставили. И весла подняли. Ждут.
— Не дай Фомрир, у кого железо блеснет, — сквозь зубы проговорил Альрик.
Я одной рукой перехватил полы шерстяного плаща поплотнее. Гребцы, конечно, спиной к носу сидят, но вдруг ветерок ухватит за край и отбросит с плеча ткань? Отец сгорбился, чуть ли не лег на весло.
— Скажи ему, чтоб не прыгал. Солидно должен выглядеть, а не как перворунный мальчишка.
Леофсун бросил пару фраз. Живодер приосанился, пригладил растрепавшиеся на ветру волосы, сложил руки на груди. Ну, точно конунг, а не бритт подлесный!
Мне очень хотелось развернуться и глянуть на вражеский корабль. Далеко ли? Сколько там хирдманов? Успею ли выхватить топор и взять щит? Но я продолжал грести, не отводя глаз с Альрика.
— Суши весла.
С того корабля послышался густой мужской голос.
— Чего надо? Кто такие? Зачем приходили?
Живодер подошел ближе к носу, встал между мной и отцом и заговорил на бриттском. Быстро так, весело, руками махал.
— Чего он говорит? Неужто, правда, иноземцы? — другой голос.
— Да уж видимо. Может, они не знали куда идут? Ты, белая голова, кто такой? Откуда?
Тем временем «Сокол» едва заметно подходил всё ближе.
Живодер выдал еще одну тираду.
— А ведь, кажись, язык-то знакомый. Слышал я его где-то, — третий голос.
— Ну, и где? Иноземцы на наших кораблях не ходят и наши одежды не носят. Как понять, кто такие?
— Так и что делать? Топить их или нет?
— Да как тут поймешь? Иноземцев убивать не велено.
— А раньше-то их больше было!
Альрик убрал руку с прави́ла. Я напряг плечи для последнего рывка.
— О, я вспомнил. Это ж рабы так разговаривают! В Бриттланде!
— Давай! — взметнулся крик Альрика.
Гребцы резко дернули весла на себя, швыряя «Сокола» прямо к кораблю противника. Живодер махом взлетел на носовую фигуру и оттуда прыгнул на чужую палубу. Недопрыгнул. Мы дружно сорвали с себя плащи. Я натянул шлем, кое-как закрепив его, выхватил топорик, развернулся…
А ведь отсюда до них и не доскочить! С разбегу если только.
— Еще!
Бездна и все твари, ей порожденные! Отцовы хирдманы налегли на весла, Булочка, я и Альрик ухватились за бревно, которая лежало в виде мачты, перекинули его ближе к краю и ждали, пока расстояние между нами и тем кораблем станет меньше.
Энок уже метал стрелы одну за другой. Отец подхватил короткое копье и швырнул его. Их лучник пошатнулся и упал. Белая макушка Живодера болталась посреди волн. А ведь плавал-то он еле-еле…
— И рраз!
Бревно легло на оба борта, и первым по нему побежал Эрлинг. Он успел проскочить прежде, чем бревно спихнули, и врезался в хирд врагов. За ним последовал Кнут, потом Эгиль. Я отпихнул Бьярне, который намеревался пойти следующим, и вскочил на бревно сам.
В суматохе я все же забыл прихватить щит, потому не стал вбегать на выставленные копья, а оттолкнулся и перепрыгнул их, оказавшись сразу в гуще боя. Живодер, мокрый и со стрелой в руке, вскарабкался на борт.
— Кай, кихьнуигид! — закричал он.
— Ага, убить. Понял!
Бриттский дурак утопил меч, так что я швырнул ему свой скрамасакс.
— Убить! — заорал Живодер.
Поднырнув под копье, он рубанул наймита по ноге, извернулся, отрубил ему кисть правой руки. Довольный трофеем, Живодер потряс копьем с болтающей на нем рукой и воткнул другому хускарлу в спину.
— Убить!
Я отчаянно отбивался от воина с необычайно длинным мечом. Его собратья раздвинулись по сторонам, хотя на корабле особо не побегаешь. И хотя таков меч должен быть тяжел и неудобен, воин с ним справлялся. То колол, то рубил. Я отступал все дальше и дальше, пока не уперся спиной в борт. Если бы у меня был щит…
Ко мне перепрыгнул Леофсун уже в чьей-то крови, и уже вдвоем мы начали теснить этого мечника.
— Убить!
Из груди мечника вылезло острие копья, и от Живодера полыхнуло силой. Паршивец забрал мою руну! Догнал меня!
— Смотри, Фомрир! — разъярился я и рванул в бой.
С прыжка раскроил одному затылок, выдернул из его рук щит и охватил даром свою стаю. И сразу понял, что, где и как происходит. Заскучавший Альрик перемахнул с «Сокола» на этот корабль и закружился в дикой пляске. Э, нет… Я должен получить свою руну! Я ее еще с Гачаем должен был получить.
Удар секиры принял на щит и остался лишь с его огрызком. Да, пора отучиваться от щитов. Никакое дерево не сдержит удар хускарла, да и обычное железо тоже. На следующем взмахе я качнулся вперед и перехватил тяжелое древко. Бородатый хускарл зарычал, оскалив зубы, надавил на оружие сильнее. Тогда я отпустил секиру и вогнал свой топор в спину покачнувшемуся воину. Чуть подождал и опустил топор еще раз, но уже на шею, рассек плохонькую бармицу и кости. Ну? Фомрир?
Бездна с этим условием! Он же был семирунным!
— Эй! Что с ним?
Я оглянулся. Возле кормы корабля бесновался Альрик. Он размахивал руками, вслепую рубя и людей, и борта, и весла, уложенные вдоль. Его глаза словно полыхали огнем.
Как? Но ведь мой дар?
Дар исчез? Я даже и не заметил, как он пропал.
Несколько вражеских хирдманов, зажатых между кормой и измененным, прыгнули в воду и поплыли к берегу. Это ничего. Там их встретят люди Полузубого. Но что делать с хёвдингом?
— Щит! — Тулле тут же всунул мне в руки очередную бесполезную деревяху. — Давай!
И толкнул меня к Альрику.
— Р-р-ра! — с искаженного рта капала слюна.
Еще несколько всплесков. Кажется, наймиты не хотели мериться силами с обезумевшим хельтом.
Альрик бил быстро, но беспорядочно, и я отбивал удары его левой руки щитом, слегка приседая от их тяжести. А вот от руки с мечом то уворачивался, то отступал. За моей спиной снова возобновился бой, и я чувствовал, что сзади стоят ульверы и люди отца, не давая наймитам подобраться ко мне.