— Молодец… — прошептал монстр, рассыпаясь в пепел.
Азриэль потратил слишком много сил и потерял сознание. Все звуки исчезли из мира. Наступила тишина.
Глава 11: Воспоминание о юности
Силва вернулся домой довольно поздно, совсем забыв про время. Он посмотрел на лестницу. По ней спускался высокомерный мужчина. Суровые тёмно-синие холодные глаза пожирали чужие души, заставляя их трепетать в страхе и глубочайшем почтении к себе. Его иссиня-чёрные волосы, как и всегда, ухоженные и чистые, рассыпались от лёгкого движения. Мужчине было на вид под сорок лет. Это был его отец Элоим. На втором этаже стояла женщина на пару лет младше Элоима. Она была матерью юноши, который так сильно припозднился. Её гордый, высокомерный взгляд встретился со взглядом сына. Силва кивнул ей. Он снял с себя пальто и повесил на вешалку.
Элоим подошёл к сыну и вынул из пиджака ключи. Те весело зазвенели в воздухе. Силва очень удивился.
— Белинда была против такого подарка, конечно же. Но мне неважно, что она думает. Держи. — проговорил грубо отец, вручая ключи сыну прямо в руки.
— Тебе уже шестнадцать лет, ты растёшь не по дням, а по часам, Сильвас. Думаю, пора стать самостоятельным по-настоящему. — продолжил отец. — Я дарю тебе дом, и всё то, что в нём находится, включая прислугу. Нет, не этот, а тот, что недалеко от Храма Богов.
— С чего бы это. Ты серьёзно? — сказал Силва чуть нахмурившись.
— Да. Ты знаешь, что я всегда серьёзен.
— Спасибо, отец, я не подведу тебя. Не посмею. — спокойно сказал Силва.
Чем занимались его родители на самом деле, парень не знал, но понимал, что они занимают высшую ступень в обществе остальных богов.
Силва не раз подслушивал их извечные ссоры, стоя за дверью гостиной дома, где жил до сегодняшнего дня. Он понял, что их удерживает от развода — он сам. Парень видел в их взгляде лютое презрение друг к другу, что выходило за рамки семейных приличий. Им приходилось терпеть друг друга ради их единственного сына.
***
Силва лежал в грязи. Сверху на него лился мощный проливной дождь. “Живой.” — подумал он, тихо вздохнув. Пересилив себя, свою великую усталость после боя, он протянул руку к небу. Она дрожала от бессилия, от тяжёлой воды, что попадала на ладонь, скатываясь ручьями к локтю. Из лесной тьмы раздался грозный рык. Голова была пуста. Некоторые обрывки воспоминаний всплывали, как будто кто-то возвращал их. Он попытался подняться. но скользкая грязь не позволила сделать ему это, и он упал вниз лицом. Подняв голову, мужчина увидел, что из кромешной тьмы на него смотрят голодные хищные волчьи глаза. Стая волков отыскала лёгкую добычу. Волки завывали, рычали, медленно подходили к нему на пружинистых лапах, оттягивая мгновение, когда набросятся и начнут безжалостно терзать его слабое тело.
Силва приподнялся, продолжая смотреть на них, не отрывая взгляда, следил за ними. Он смог встать, но на него тут же набросились волки, рыча и разрывая его плоть.
И снова на охоте он один, и снова некому ему помочь. Но он хотел жить, хотел вернуться к своей семье живым и продолжил бороться до конца.
Силва знал, что запас магии истощён, но собрав последние силы, он вызвал разряды цепных молнии и поразил волков, превратив их в кучи пепла.
Настала оглушающая тишина.
Мужчина шёл вперёд, прихрамывая на левую ногу. Израненное тело прикрывали изорванные куски ткани, свисавшие как попало. Он сорвал остатки рубашки с себя, бросив на грязную, залитую водой землю. Пройдя немного, Силва устало облокотился плечом о дерево, пытаясь отдышаться. В глазах всё двоилось.
Вдруг он увидел жёлтый шар света, возникший из ниоткуда. Казалось, он звал Силву за собой. Мужчина поплёлся за ним следом. Необычный шар света привёл его к другому дереву, исчезнув в воздухе, рядом возник точно такой же и повёл дальше. Силва брёл так от дерева к дереву, останавливаясь, чтобы отдохнуть и дошёл до пещеры. Он рухнул на холодную землю, закрыл свои глаза и уснул.
Глава 12: Бог с осквернённой душой
Чертог этого зала сохранил своё великолепие, даже тогда, когда позабыл про пышные балы. Сюда вошёл сам творец и судья. Он остановился у большого органа, накрытого серым покрывалом, и сдёрнул ткань, подняв вековую пыль в воздух. Ночной свет луны пролился из-за туч морем в окно. Хохот и стон смешивались в его рассудке, становясь мелодией его жизни. Он сел за орган и интуитивно начал играть.