— Ты удивил меня тем, что дошёл до конца. Но не радуйся так быстро. Счастья тебе всё равно никогда не познать. Так же, как и не познать семейных уз. — холодно и чудовищно проговорил его отец и поднёс кинжал к груди сына.
— Нет! Умоляю… Нет!!!
Холодное лезвие начало вычерчивать разные символы. Все кровавые дорожки в итоге вели к сердцу мальчика. Мучительная пронизывающая боль сводила с ума. Крик серафима оставался заперт в стенах подземного храма. Ни один бог не слышал этот крик. Никто не мог помочь. Люцифер стал терять сознание. Отец сильно ударил его по щеке.
— Не смей закрывать глаза! — прошипел он на сына, который давился собственной слюной, продолжая рыдать и выть, подобно зверю, пойманному в капкан.
Грудь болела от вычерченных символов; кровь стекала вниз на алтарь, а с него медленно капала на пол. Последовал очередной удар по щеке.
Нельзя терять сознание… но если этого не сделать, то…
Всё стало расплываться в глазах Люцифера. Ему ужасно хотелось спать.
Снова удар по щеке. Люциферу едва удаётся дышать и видеть происходящее. Все присутствующие одновременно читают заклинание призыва.
— Ма… ма… — срывается с губ мальчика, который перестал дышать.
Тьма.
Тишина.
Столб света нарушает привычную обстановку в сознании мальчика. Он оказывается в странном помещении, которого никогда не видел. Пройдя до первой залы, юный серафим резко останавливается. Огромный красный дракон пытается сопротивляться невидимым силам, затаскивающим его за большие ворота, на которых рисуется сложная охранная печать. Дракон заметил мальчика и стремительно помчался к нему, врываясь в его сознание.
Ритуальные символы призыва на теле Люцифера мгновенно зажили. Его тело воспламенилось, подожгло кожаные ремни. Пламя быстро съело их. Мальчик воспарил над алтарём, меняя свою сущность на другую, злую, требующую лишь одно — души.
Огненный Зверь сделал всё, чтобы юный носитель выжил и принял его истинный облик — красного дракона.
Глава 4: Ренегат
Люцифер открыл глаза и увидел пролетевшую в небе синюю птицу. Тучи уступили место глубокому чистому небосводу. Дождь давно прекратился. Падший лежал на сухой земле, а рядом сидела Айла и отдавала все свои силы на исцеление пострадавших после сражения.
— Обо мне ещё никто и никогда не заботился. — проговорил он, чувствуя сильную головную боль. — А что произошло?
— Это я и хотела у вас двоих узнать. — строго сказала Айла и сильно нахмурилась.
Падший повернул голову направо и увидел Силву, лежащего рядом с собой без сознания, которого Айла тоже лечила.
— Я выпустил на волю Иркалагора? — спросил он, пытаясь хоть что-то припомнить.
— Кого? Я знать о таком не знаю. Лежи лучше и молчи. И так много дров вместе с Силвой наломал. Буквально.
Люцифер тяжело выдохнул, едва сумев про себя улыбнуться. Он совершенно забыл, как это делается. Айла не увидела его кратковременного счастья.
Силва вскоре открыл глаза.
— Боже, почему так челюсть болит. — простонал Силва, приложив руку к щеке.
— Очнулся! Нечего кулаками махаться с товарищем! — с упрёком проговорила Айла.
— Так приятно видеть тебя над собой, даже без хорошего настроения. — Силва по-доброму улыбнулся жене, стараясь не обращать внимания на боль во всём теле. — А что, собственно, случилось? Почему у меня всё болит?
— Не помнишь, как ты вскочил и опрокинул стол на Люция, а затем набросился на него с копьём? Кстати, о копье, вон оно лежит у дерева… оно сломалось во время боя, мне оставалось лишь просто найти эти две половинки и положить рядом. — Айла перевела взгляд на сломанный артефакт. Её муж что-то проговорил про себя.
— Силва, только не убивайся из-за этой ерунды, найдёшь артефакт помощнее. — сказал Люцифер и сел. — А где Самеан?
— Хм, когда с вами начались эти странности, мне показалось, что ему стало плохо. — проговорила озадачено Айла. — Он что-то быстро сказал и ушёл в лес.
— Пить меньше надо — вот что. — буркнул Силва.
— Он никогда не страдал от опьянения. Это я точно знаю. — произнёс падший.