Некоторое время спустя Треон подошел к нему и ласково сказал:
— Она родилась для такого конца, и она знала это и была счастлива. Даже теперь она улыбается. Так и должно быть, ибо она нашла лучшую смерть, чем большинство из нас. — Он положил руку Старку на плечо. — Идем. Я тебе покажу, где ее положить. Она там будет в безопасности, и завтра ты сможешь похоронить ее там, где она пожелала бы…
Старк поднялся и последовал за ним, неся на руках Зарет.
Треон подошел к пьедесталу гигантской статуи, привел в действие потайную пружину, и каменная плита бесшумно отошла в сторону. Внутри обнаружились ведущие вниз каменные ступени.
Глава 10
Треон первым спустился в темноту, озарявшуюся только тусклыми огоньками, возникающими при их движении. Течений здесь не было, красный газ стоял неподвижно, запертый в стенах подземного хода, проделанного среди черного камня.
— Здесь расположены подземелья, — сказал он. — Лабиринт, который обозначен на чертеже, найденном моим отцом, — И он рассказал о чертеже то же, что рассказывала и Варра.
Треон шел уверенно. Его уродливая фигура без колебаний миновала проемы боковых галерей и двери залов, убранство которых терялось во мраке.
— Вся история города здесь. Все книги, вся информация, которую у них не хватило духу уничтожить. Оружия здесь нет. Они не были воинственным народом, и я думаю, что орудия, которые мы, Лхари, используем, были только оборонительными, служили для защиты от набегов болотных племен и от диких зверей.
С трудом Старк отвлекся от мыслей о своей скорбной ноше.
— Я думал, — хмуро сказал он, — что подземелья были под разрешенным зданием.
— Мы все так думали. Нас умышленно вынудили так думать. Вот почему здание было разрушено. Шестнадцать лет мы, Лхари, убивали мужчин и женщин, заставляя их таскать камни. Но храм тоже обозначен на чертеже. Мы думали, это всего лишь метка, ориентир, чтобы найти большое здание. Но я начал размышлять…
— Как давно ты это узнал?
— Недавно. Два дождя назад. Много времени заняло, чтобы открыть тайну этого хода. Я приходил сюда по ночам, когда другие спали.
— И никому об этом не рассказал?
— Нет, — ответил Треон, — Ты думаешь, расскажи я об этом, было бы покончено с рабством и смертью? Ничуть не бывало. Да стоит моей семье получить в свое распоряжение силу, способную погубить мир, как погиб этот город… Нет, лучше уж пусть умирают рабы…
Он повел Старка в сторону, затем — через золотые двери, которые вели в сводчатый зал, такой громадный, что невозможно было определить его размеры в густом красном сумраке.
— Это усыпальница их королей, — негромко сказал Треон, — Оставь девочку здесь.
Старк огляделся. Он был еще слишком подавлен, чтобы ощутить хоть какое-то благоговение, и все же зрелище его впечатлило. Ложа из черного мрамора стояли стройными рядами, столь длинными, что они оканчивались только где-то за пределами видимого. И на этих ложах спали древние короли, набальзамированные тела их накрыты были шелковыми покровами, руки скрещены на груди, на мудрых нечеловеческих лицах застыли мир и покой.
Старк аккуратно положил Зарет на свободное ложе, укутал ее такой же шелковой пеленой, закрыл ей глаза и сложил на груди ее руки. И ему показалось, что на лицо ее тоже снизошли мир и покой.
Он вышел вместе с Треоном, думая, что, наверное, не было еще в мире существа достойнее Зарет, чтобы возлежать в королевской усыпальнице.
— Треон, — сказал он.
— Да?
— Пророчество, которое ты произнес, когда я вошел в замок… Я его осуществлю.
Треон кивнул:
— Именно так и сбываются пророчества.
Он не стал возвращаться в храм, а повел Старка дальше, в самое сердце катакомб. Треона охватило волнение, бурное, пугающее, которое передалось и Старку. В облике Треона появилось вдруг нечто, делающее его воплощением самой судьбы, и землянин ощутил, что его словно бы подхватило мощное течение, которое неудержимо будет нести его вперед, сметая все на пути. Старк задрожал всем телом.
Наконец они достигли конца коридора. Здесь, в красном мраке, сидело возле запертой черной двери изваяние, гротескное и уродливое настолько, что калека Треон выглядел по сравнению с ним почти красавцем. Но лицо изваяния было таким же, как лица прочих статуй и древних королей, в его запавших глазах сохранилось выражение мудрости, а одна из его семипалых рук была все еще гибкой и чувствительной.