Беглец убрал оружие в кобуру. Он знал этих людей и знал, что им от него требовалось. Полицейские должны были вручить ему «подарок» — приговор о двадцати годах заключения в тюремных казематах на Луне.
Двадцать лет заточения в мрачных катакомбах, среди вечного безмолвия и беспросветного мрака…
Беглец понял, что ему не уйти. Многое было неизбежно в этом мире — голод, боль, одиночество и напрасные мечты. В свое время ему довелось смириться с большинством из названных бед. Но сдаваться он не собирался. Он смотрел на пустыню и на ночное небо над головой — и глаза его сверкали упрямым блеском. В них читалось отчаяние удивительно красивого человеческого существа, которое вот-вот постигнет смысл жизни.
Шеф полицейских поднял правую руку и неспешно подъехал к скалистой вершине. Он начал говорить, и голос его, доносимый ветром, был отчетливо слышен.
— Эрик Джон Старк!
Беглец в темном убежище напрягся.
Командир отряда полицейских помолчал и заговорил снова, теперь уже на другом языке. Это не был один из диалектов, известных на Земле, Марсе или Венере. Речь командира производила странное впечатление: слова звучали отрывисто и резковато. Такой язык мог возникнуть только среди огнедышащих долин Меркурия.
— Н’Чака, о человек без племени, к тебе обращаюсь я!
Ответом ему была гнетущая тишина. Полицейский и монстр, на котором он восседал, стояли не шелохнувшись в свете сиявших с небес лун и ждали.
Эрик Джон Старк неторопливо вышел из глубокой тени скал.
— Кто назвал меня Н’Чакой?
Командир вздохнул с явным облегчением. На этот раз он ответил беглецу по-английски:
— Ты прекрасно знаешь меня, Эрик. Давай кончим дело миром.
Старк пожал плечами:
— Почему бы и нет?
Он пошел навстречу полицейскому, который уже спешился, оставив своего монстра там, где тот стоял.
Офицер полиции был худощавым, жилистым человеком. Что-то неординарное ощущалось в его облике. Не оставалось сомнения в том, что он побывал на многих мирах фронтира. Среди них были планеты, похожие на Землю, словно родные сестры, которые многим прежде казались малопривлекательными — в те времена, когда их изучали с расстояния в миллионы миль. А между тем они были населены такими же людьми, происходившими из общего корня, потомки которых впоследствии завоевали всю Солнечную систему. Но в этих мирах по-прежнему царствовала жестокость, что не могло не отразиться на характере Старка, а также на внешности этого человека с волевым лицом, потемневшей от солнечных лучей кожей и пытливым взглядом умных глаз.
— Давненько это было, Эрик, — заметил офицер.
Старк кивнул.
— Шестнадцать лет назад, — тихо проговорил он.
Оба они не сводили друг с друга глаз. Затем Старк сказал:
— А я думал, что ты все еще на Меркурии, Эштон.
— Всех наших профессионалов отозвали на Марс, — пояснил полицейский, — Куришь?
Он протянул старому знакомому пачку сигарет. Старк достал из нее сигарету. Оба прикурили от зажигалки Эштона.
Сильный ветер гнал мимо красную марсианскую пыль, которая оседала у людей на ногах. Трое из полицейского патруля безропотно ждали подле смонтированного ими орудия смерти — электронного разрядника. Эштон в данном случае ничем не рисковал. Их оружие — электрический луч — могло парализовать жертву, не причиняя ей никакого вреда.
Наконец Эштон заговорил о деле:
— Скажу тебе, Эрик, напрямую. Я должен тебе напомнить о некоторых обстоятельствах.
— Не стоит, — отвечал Старк, — Я в твоих руках. Лишние разговоры ни к чему.
— Верно, — согласился Эштон. — Ты в моих руках. Но мне пришлось немало потрудиться ради этого. И поэтому я буду говорить только по существу.
Он встретил холодный взгляд Старка и выдержал его.
— Хочу тебе напомнить, кто я такой… Я — Саймон Эштон. Вспомни, кто явился в тот момент, когда шахтеры в известной тебе долине на Меркурии посадили в клетку мальчишку-дикаря и уже собирались его прикончить. До этого они уже расправились с племенем, в котором он рос. Вспомни все последующие годы, когда я воспитал этого мальчишку, ставшего потом цивилизованным человеком.
Старк рассмеялся и пошутил:
— Лучше бы ты оставил меня в клетке. Поздновато было делать из меня цивилизованного человека.
— Возможно. Но я так не думаю. Так или иначе, я хочу, чтобы ты это помнил, — сказал Эштон.
— К чему все эти сантименты? — возразил Старк, и в голосе его не чувствовалось особого сожаления. — Понимаю, что твой долг — арестовать меня.