Гл. 146. Вот Видга, Вильдивер и скоморох Изунг попросились у конунга Аттилы и поехали на полдень домой в Берн — к конунгу Тидреку. Приехали они туда, конунг Тидрек был им очень рад и спросил о вестях. Они рассказали ему все, что знали, и что приключилось с ними. Конунг Тидрек был всем этим доволен и очень благодарил Вильдивера; и он от этой победы стал славен далеко по странам. Видга теперь дома, но очень нерадостен. Конунг Тидрек спросил Видгу, отчего он такой скучный. Видга отвечал и говорит, что не повеселеть ему никогда, пока не услышит он чего о мече своем — Мимунге. «Коли сыщу я того человека, который носит мой меч, то у нас будет всегда о чем поговорить, и я наверно или положу живот свой, или добуду Мимунг». Сказал тут конунг Тидрек: «Нечего тебе много говорить об этом: я скажу тебе, что человек, у которого меч, здесь, в дружине; он у Геймира, нашего товарища; он взял его тотчас, когда ты упал». Прошло после того несколько дней.
Главы 241–244
Гл. 241. Аттила — конунг Сузы, был могуч, и была у него многочисленная дружина, и покорил он много царств — государств. Он вступил в дружбу с конунгом Эрминриком, который тогда владел Апулиею. Эти два конунга заключили между собою дружбу так, что конунг Аттила послал конунгу Эрминрику родственника своего Озида с 12-ю рыцарями. Конунг Эрминрик в свою очередь послал Вальтария из Васкастейна, сына своей сестры, с 12 рыцарями. Вальтарию было тогда 12 зим; здесь он пробыл семь зим. Две зимы спустя после приезда Вальтария в Сузу, прибыла туда Гильдигунда, дочь Ильи, ярла Греческого, и была она отправлена заложницей конунгу Аттиле; в то время ей было семь зим. Эти молодые люди очень любили друг друга, но конунг Аттила ничего не знал об этом.
Гл. 242. Случилось однажды, что в саду конунга Аттилы был роскошный пир п чудесная пляска, и тогда Вальтарий взял заруку Гильдигунду. Они говорили промеж себя о многом, и никто этого не заподозривал. Сказал Вальтарий: «Долго ли быть тебе служанкой королевы Эрки, и было бы лучше, если бы ты поехала со мной домой к моим родичам». Она сказала: «Господин, не следует тебе насмехаться надо мной, хотя я и не у своих родных». Отвечал тут Вальтарий: «Госпожа, ты дочь ярла Ильи Греческого, и дядя тебе по отце Озантрикс, конунг вилькинов, и другой в великой Руси (Ruzi), а я племянник по сестре Эрминрика, конунга Римского (af Romaborg), а другой мой родич Тидрек, конунг Бернский; зачем же мне служить конунгу Аттиле? Сделай лучше так, поезжай со мной домой, и как я расположен к тебе, так да будет Бог милостив ко мне». Она отвечает: «Раз я наверно узнала твою волю, так узнай же и ты меня и мою волю. Мне было четыре зимы, когда я увидела тебя впервые, и я сразу полюбила тебя так сильно, как ничто больше на свете, и я готова ехать с тобой, куда тебе угодно». Тогда Вальтарий отвечает: «Если так, как ты говоришь, то приходи утром когда солнце восходит, к самым последним воротам городским и возьми с собой столько золота, сколько только можешь взять обеими руками, потому что ты знаешь все сокровищницы королевы Эрки, родственницы твоей». И та говорит, что так будет сделано. А конунг Аттила не узнал об этом умысле, прежде чем Вальтарий выехал из Сузы, с ним и Гильдигунда, и было с ними много добра (fé) золотом. Вдвоем выехали они из города, и не было у них ни одного настолько доброго друга, чтобы они доверились ему в своей поездке.
Гл. 243. И вот узнал конунг Аттила, что Вальтарий уехал и Гильдигунда, и он велит двенадцати своим людям ехать в погоню за Вальтарием и Гильдигундой: «Вы должны привести обратно всю казну, что была похищена, а также и голову Вальтария». — В числе их был один муж, Гёгни, сын конунга Альдриана. И вот эти двенадцать рыцарей поспешно едут за ними, уже те и другие видят друг друга. Тут Вальтарий соскочил со своего коня с большой ловкостью и смелостью, ссаживает свою жену Гильдигунду с их драгоценностями. Затем вскакивает на своего коня, надевает себе на голову шлем и обнажает свой меч. Тогда Гильдигунда сказала своему дорогому господину: «Прискорбно, господин, что тебе одному приходится биться против двенадцати рыцарей. Вернись лучше и спаси себе жизнь». «Не плачь, госпожа, говорит он, видал я и прежде, как раскалываются шлемы, как разрубаются щиты, и рассекаются брони, и как люди без голов падают с коней своих, и все это я совершил своей рукой, и не было мне это не под силу. И вот выезжает он навстречу им. Вот начинается крепкая сеча, и прежде наступил мрак ночи, чем завершился бой.