* Перед смертью или уходом герой погружает свое оружие в воду: смертельно раненый Тидрек бросает меч Мимунг в реку или озеро (ср. в бретонском цикле меч короля Артура бросают в озеро; в южнославянском эпосе Марко Королевич швыряет свой шестопер в море; в нартском эпосе меч Батрадза топят в море; в «Махабхарате» Арджуна погружает свой лук Гандиву и стрелы в воду).
* Герой не умирает, а таинственно исчезает, чтобы затем вернуться: состарившийся Тидрек, сев на черного коня, уносится неведомо куда. По некоторым версиям, Дитрих обречен сражаться с драконами в горах Румени (Романьи) до конца времен (ср. с королем Артуром, перенесенным на Авалон; Финном мак Кумалом в ирландских и шотландских сказаниях, Марко Королевичем в южнославянском эпосе и Мгером Младшим в армянском эпосе, скрывающимся в пещерах; Кей-Хосровом, исчезнувшим в горах («Шахнаме») и т. д.).
В сказаниях Дитрих предстает могущественным правителем, вокруг которого собираются самые прославленные витязи — Хильдебранд, Хеймир, Видга (Витеге), Теттлейв (Дитлейб), Вильдивер и другие. Этим он похож на былинного князя Владимира, Байюндур-хана огузского эпоса, иранских Кеянидов, фараона Петубаста египетских сказаний. Однако, в отличие от перечисленных владык, которые собирают при своем дворе богатырей, но сами не совершают подвигов, Дитрих сам является одним из самых могучих витязей, походя более на короля Артура, французского Шарлеманя (Карла Великого), Хрольва Жердинку, калмыцкого Джангара. Вокруг фигуры Дитриха со временем сформировался целый цикл сказаний, некоторые из которых первоначально, по-видимому, существовали самостоятельно. Вероятно, на позднем этапе своего развития бернский цикл был состыкован с другим большим циклом германского эпоса — сказаниями о Зигфриде и Нибелунгах[166]. Образ Дитриха в разных поэмах несколько отличается. Если в поэмах «Виргиналь», «Зигенот», «Король Лаурин» Дитрих представлен юным воином, который, под руководством своего наставника Хильдебранда, сам ищет приключений, то в «Наезде Экке», «Бегстве Дитриха», «Песни о Нибелунгах» мы скорее видим умудренного опытом мужа, который не спешит вступать в битву, не попытавшись сперва уладить дело миром. При желании эти отличия в характере героя можно воспринимать как естественное изменение в процессе взросления, что придает этому эпическому персонажу бо́льшую «живость», чем у многих других героев эпоса, чьи характеры предстают неизменными в течение всей жизни. Образ Дитриха многогранен: он наделен всеми традиционными для героя древнегерманского эпоса достоинствами — храбростью, щедростью, стремлением к славе, однако он отличается от таких героев, как Сигурд, Хаген (Хёгни), Беовульф, которые в своей неистовой отваге без колебаний идут навстречу судьбе. В отличие от них, он несет на себе достаточно глубокий отпечаток более поздней рыцарской культуры[167] — Дитрих учтив, по-рыцарски великодушен и благороден (вспомним, как он оберегает жизнь Кримхильды и Этцеля перед кровавой резней на пиру, или спасает королеву Эрку от гнева её мужа Аттилы), трогательно заботится о своих вассалах (обменивает все свои владения на воинов, захваченных в плен Эрменрихом). В то же время, он не идеален — вопреки разумному совету Хильдебранда, порывается убить безоружного Видгу, а при угрозе поражения просит наставника прервать поединок; вспылив, изгоняет за давнюю провинность своего верного соратника Хеймира (с которым затем благополучно примиряется). При этом в образе Дитриха имеется некая темная (можно сказать и «хтоническая») сторона. С этой стороной связана его не-человеческая способность[168] в сильном гневе извергать пламя, подобно дракону или иному чудовищу. Происхождение Дитриха также довольно сомнительно, см. приведенный выше мотив, явно себя обнаруживающий только в прозе «Книги героев», но подспудно как бы подразумевающийся и в других источниках. Недаром Хёгни (Хаген) в бою с Тидреком восклицает: «Что может быть хуже для сына альва [т. е. самого Хёгни], чем сам дьявол?», а Тидрек в ответ опаляет его своим пламенем[169]. Как кажется, эта его сторона и предопределяет его незавидную участь — прожив очень долгую жизнь, пережив всех своих соратников, он не может умереть, как другие люди, его уносит против его воли нечистая сила[170]. Однако не все потеряно — Тидрека еще может спасти его вера, и тогда он вернется. В народной традиции некоторых областей Германии Дитрих заменяет Вотана (то есть Одина, который имеет и хтонические черты) в качестве вождя Дикой Охоты. Недаром в некоторых преданиях Тидрек, подобно Одину, лишает себя глаза, чтобы отомстить Видге за своего брата Тетхера[171].
166
Соединение сказаний о Дитрихе со сказаниями о Нибелунгах проникло даже в «Старшую Эдду». Если в ранних эддических песнях о гибели Нивлунгов (Гьюкунгов) нет упоминаний о Дитрихе, то в поздней «Третьей Песни о Гудрун» (ок. XII–XIII вв.) главная героиня рассказывает о последней битве Гьюкунгов:
Об участии в этой битве Тьодрека упоминается также в прозаическом обрамлении «Второй песни о Гудрун», принадлежащем составителю сборника (сер. XIII века).
167
Вспомним, что исторический Теодорих, проведя юные годы заложником в Византии, должен был проникнуться утонченной античной культурой и философией.
168
Не сверхчеловеческая — многие эпические герои обладают сверхъестественной мощью, храбростью или воинским искусством, а именно не-человеческая, то есть не присущая людям.
170
Данное предание может быть связано с негативным отношением ортодоксальной Церкви к арианину Теодориху. Григорий Великий упоминает о том, что душа Теодориха была низвергнута в жерло вулкана Этны придворным Симмахом и папой Иоанном, погибшими в опале. Рассказ о том, что Теодорих еще живым приехал на адском скакуне в преисподнюю, впервые встречается в хронике Отто Фрайзингского (сер. XII века). Однако, едва ли церковной критикой можно объяснить все «потусторонние» мотивы и атрибуты в эпической биографии Дитриха, который в эпосе предстает все же положительным героем.
171
Сага о Тидреке из Берна, глава 440. Является частью дополнений, сделанных в шведском переводе саги XV века.