Однажды в узком кругу знакомых, как водится среди гитаристов, — гитара по кругу, когда всяк старается показать свое умение, заиграл и я свою «Романтическую фантазию» (позже ею был озвучен художественный фильм режиссера и актера Бориса Галкина «Помнишь запах сирени»). И сразу привлек внимание приехавшего откуда-то издалека гитариста. Он выразил свое восхищение этой пьесой и добавил, что только ореховские сочинения его так же трогали. Мне, конечно, польстил его отзыв, но больше заинтересовали его свидетельства о Сергее Орехове. И он поведал такую историю. В гостиничном номере самозабвенно дрессировал свои пассажи Сергей Дмитриевич, чтобы вечером выпустить их на сцену. А рядом, в соседнем номере, упражнялись два гитариста из Испании или Латинской Америки — за точность не ручаюсь. Они сопровождали танцовщицу — фламенкистку.
Услышав импровизации Орехова, напросились на знакомство — и были потрясены его игрой, к тому же на неведомом им инструменте — русской семиструнной гитаре. В итоге устроили в честь Орехова банкет в ресторане и приглашали на гастроли к себе, гарантируя успех. Однако и эти гастроли, как и многие другие, были отложены — на потом, надолго, насовсем…
Он мог играть для кого угодно и сколько угодно, лишь бы слушали — слушали сердцем, используя уши всего лишь как фильтры от посторонних звуков. Он мог уехать, уйти к полузнакомому или вовсе незнакомому человеку, осыпая его, как из рога изобилия, блистательными импровизациями. Мог так одаривать кого-то часами, а порою и сутками…
Бывало, за ним присылали кареты сановные да чиновные, а он, уединившись с одним благодарным слушателем, чаще сирым и убогим, осенял его благодатным каскадом нескончаемых импровизаций.
Сергея приглашали постоянно — по дружбе ли, из особой почтительности, а то и спасти ситуацию. Из тщеславия — тоже приглашали: для украшения стола… А столов было немало, с недурным угощением и обильным возлиянием. Приглашающих более чем достаточно, а вот Орехов — один… Как-то, послушав его, один футбольный фанат сказал мне:
— Знаешь, твой Орехов на гитаре — вроде Пеле в футболе…
…Иногда выступал с сольными номерами, но чаще с опорой на вторую гитару, которая четко фиксировала гармоническую основу исполняемой пьесы. Предпочитал фон гитары шестиструнной. Понять его можно — упругая сила шестиструнной создавала уверенную гармоничную пульсацию. Но могла она и надругаться — когда аккомпанемент перекрывал изящную филигрань ореховских пассажей. Вот как он объяснял присутствие второй гитары: «…Я считаю, на одной гитаре играть в наше время уже скучновато. В век ритма играть без ритма…
Вот я играю «Чардаш» Монти. Ну как тут обойдешься без второй гитары, без аккомпанемента? Не сыграешь. У нас вот привыкли — идет линия баса и тема. Ну а где же ритм? А со второй гитарой — пусть даже простые три аккорда — уже какой-то ритм появляется, и произведение звучит по-другому. Я лично сторонник такой, ансамблевой игры. Во всяком случае — дуэтной. Диапазон возможностей гитаристов сильно расширяется».
Из аккомпаниаторов он отличал Вячеслава Сушкова, гитариста-семиструнника. В 1982 году их выступление на телевидении стало шоком для гитарной публики. Лавина кристально чистых, захватывающих звуков, взрывная сила пылающих цыганской страстью и русской удалью… Та исполнительская свобода, которую и представить было трудно, глядя на выжатых и вымученных гитаристов, с трудом перебирающих струны, к которым будто безнадежно прилипали парализованные пальцы.
Сам Сергей то событие на телевидении изложил так: «Мне тогда говорили, после этой передачи: «Если бы ты занялся делом, то бы и народного артиста получил!» А вышло-то все как: сижу я, играю — уже после передачи подходит ко мне Пчелкина, режиссер этой программы и говорит: «Мне очень нравится, как ты играешь! У меня осталось немного пленки — давай запишем! И я с ходу, без сучка и задоринки, все записал».
Очень точно сказал об Орехове той поры известный публицист Вадим Кожинов: «Утонченная художественная культура нераздельно сливается в музыке Сергея Орехова с жизненной вольностью, поистине виртуозная техника — с открытым душевным порывом».
У Сергея были колоритные аккомпаниаторы. Тот же Сушков с гипнотическим взглядом королевской кобры. Гитарист-философ, не любивший философских «систематиков». Одно время Сергею аккомпанировал Генрих Сечкин, человек предприимчивый и энергичный, ныне, возможно, из него мог бы выйти крупный бизнесмен.
Но самым колоритным аккомпаниатором у Сергея был несомненно Александр Деев, который трагически погиб с какой-то фатальной поспешностью. Авантюрность и проказливость, будто движущая сила, устремляла его к деяньям и поступкам неожиданным и причудливым. Не ручаюсь за достоверность рассказанного, однако, зная характер Деева, можно поверить, что так и было. А история такова. Будучи где-то на гастролях, причем, путешествуя на теплоходе, он на одной из пристаней ухитрился завести в каюту корову. Когда уже был поднят трап, матросов смутил коровий рев. Они вызвали капитана, тот, зайдя в каюту, увидел сначала торчащие рога, а затем и всю буренку. Когда отыскали Деева, тот объяснил все просто: мол, что вы волнуетесь — продадим на следующей пристани и останемся с наваром. Корову, конечно, выдворили, к огорчению Деева.