Вигдис больше ничего не спрашивала. Но когда исландцы легли спать, Вигдис подошла к очагу и стала смотреть на угли. Ульвар сидел на скамье. И Вигдис сказала, не глядя на сына:
— Ты хорошо запомнил все, что рассказали исландцы? Ибо рассказывали они о твоем отце.
Ульвар вскочил со скамьи и закричал:
— Это мой отец, который убил троих, когда ему было столько же лет, сколько мне сейчас!
— Это твой отец, у которого красивая жена, — отвечала ему Вигдис.
Ульвар тогда сказал:
— Что бы он ни сделал тебе, мама, все равно он смелый человек, и хотел бы я встретиться с ним, чтобы он знал, что есть у него сын, похожий на него.
— Если ты похож на него и если ты мой сын, — заметила Вигдис, — то принесешь ты мне голову Вига-Льота и положишь мне на колени.
Ульвар побледнел и сказал:
— Никогда еще не случалось, чтобы сын убил своего отца.
Вигдис подняла тогда руки к груди и сжала их. Она сказала:
— Если не хочешь ты отомстить за меня, как я отомстила за своего отца, то скажу я тебе, что много я настрадалась из-за твоего отца и так он повел себя со мной, что если бы рассказала я тебе все, то не успокоился бы ты до тех пор, пока не принес бы мне то, о чем я прошу тебя — или любишь ты меня меньше, чем говоришь. А сейчас не хочу я больше говорить об этом.
Ульвар подошел и обнял мать, а она легла на скамью и зарыдала. И мальчик сказал тогда, что всегда он будет выполнять ее желания и она должна знать об этом.
XLI
Ульвару исполнилось семнадцать, И тогда он решил поговорить с матерью и сказать ей, что хочет поехать посмотреть мир. Вигдис посчитала такое его желание разумным и обещала купить хороший корабль, но она хотела, чтобы он поехал вместе со взрослым опытным мужчиной.
Когда Иллюге услышал об этом, он сказал, что может поехать с Ульваром, потому что его жена к тому времени уже умерла.
Однажды, ближе к концу зимы, Иллюге приехал в Вадин. Он говорил с Вигдис с глазу на глаз в зале, и Вигдис спросила его, что он решил.
Иллюге ответил:
— Ты ведь знаешь, что Ульвар хочет отправится в Исландию.
Вигдис промолчала, и Иллюге продолжал:
— И сдается мне, что известно тебе также, зачем он туда направляется, и потому вряд ли удивит тебя, что не хочется мне ехать в Исландию вместе с Ульваром.
Вигдис тихо ответила:
— Часто Ульвар бывал у тебя и много говорил с тобой — не рассказывал ли он тебе о своем отце?
— И не редко, — сказал Иллюге. — Он хочет встретиться с ним и посмотреть, что он за человек. Как тебе это нравится? Или это твой совет?
— Нет, — ответила Вигдис. А через некоторое время добавила: — Льот не знает, что у меня есть от него ребенок. И хотелось бы мне, чтобы отказался Ульвар от этой поездки.
И тут мимо двери прошел Ульвар. Иллюге позвал его.
— Мы с твоей матерью говорили о поездке в Исландию.
Ульвар покраснел и быстро ответил:
— Не должно удивить тебя, мама, что хочется мне встретиться с человеком, который зачал меня, и посмотреть, как он меня встретит.
— Никогда он не вспоминал о нас, — резко ответила Вигдис, — и у него есть жена и ребенок. И не получишь ты от него ничего, кроме позора, если отправишься к нему.
— Я твой сын, — с неудовольствием отвечал Ульвар, — и должно быть тебе известно, что не позволю я себя позорить. И сказала ты однажды, что больше всего хотела бы, чтобы положил я тебе голову Льота на колени.
И он ушел.
Вигдис быстро проговорила:
— Не хочу я больше слышать его имя.
Иллюге посмотрел на нее и сказал:
— Очень сильно любила ты Льота, если сейчас так ненавидишь его, и сдается мне, что до сих пор ты его любишь.
— Люблю я его так же сильно, как волка в лесу. И если доведется нам встретиться, то один из нас расстанется с жизнью.
Иллюге спросил:
— Так ты хочешь отомстить Льоту?
— Да, — ответила она.
Иллюге тогда сказал:
— Я поеду с Ульваром в Исландию и буду следить за ним, как за собственным сыном, но тогда должна ты пообещать мне, что выйдешь за меня замуж, когда мы вернемся домой.
Вигдис не ответила, и Иллюге добавил:
— Не кажется ли тебе, что достаточно ты уже вдовела и скорбела из-за предательства того человека. Ты еще молода и красива — и могут у тебя еще быть радостные и счастливые дни в жизни. И знаешь ты, что всегда я буду добр к тебе и помогу твоему сыну.
Тут Вигдис протянула ему руку, и он поцеловал ее, и они договорились о свадьбе. Она рассказала об этом Ульвару, и он ответил, что в таком деле мать сама должна все решить.
XLII
Но случилось так, что не попал Ульвар в Исландию. В Северном море поднялась буря и дул такой ветер, что пришлось им выбросить за борт почти все свое добро, чтобы спасти жизнь. А потом они потеряли руль и никак не могли больше управлять кораблем, и вскоре их прибило к берегу, который, как сказал Иллюге, был шотландским. Там они поставили парус и на веслах вошли в бухту, где ветер и буря не могли уже добраться до них. Вечером они, бросили якорь в заливе с песчаной отмелью у устья реки и высокими горами по берегам. Нигде поблизости, насколько они могли судить, не было человеческого жилья.
Ночью буря разыгралась вновь, корабль сорвало с якоря и выбросило на берег, но никто не пострадал. Иллюге тогда сказал, что по существующим законам те, кто владел прибрежными землями, могут их убить, и лучше бы им поскорее починить корабль и убраться отсюда.
Поэтому они работали весь день и к вечеру спустили корабль на воду. Но у них не было еды, и Ульвар решил совершить набег на ближайшее поселение, которое было неподалеку за горой. Туда они и направились, вошли в самый большой дом, выгнали оттуда его обитателей и взяли себе еду, питье и одежду. И никто не оказал им сопротивления.
Но когда они спустились на берег, там были люди, и на их корабле тоже. Иллюге сказал, что, наверное, это скотты, которые приплыли с другой стороны залива и сумели победить воинов, которых они оставили на корабле. Но тут они увидели, что по той дороге, по которой они проехали сами, вниз к берегу движутся всадники. Иллюге тогда спросил:
— Ну и как нравится тебе эта поездка, Ульвар?
— Это веселее, чем лежать на дне моря, — рассмеялся в ответ Ульвар.
— Но лучше поторопимся на корабль, чтобы успеть скинуть с него незваных гостей и успеть подготовиться к битве с той многочисленной дружиной, что едет к нам.
Иллюге сказал, что было бы умнее сначала разобраться с всадниками, а потом уж освободить свой корабль, «потому что те, кто на драккаре, могут отрубить нам руки, когда мы будем цепляться за борта, а то, что всадников больше — не велика беда».
«Я не боюсь их, — заметил Ульвар, — но боюсь, что они уплывут на нашем корабле, а мы останемся тут в ловушке — как лисы в западне».
И с этими словами он и большинство его дружинников попрыгали в воду и, прикрываясь щитами от обрушившихся на их головы стрел, направились к драккару. Но Ульвару скоро пришлось убедиться, что скотты умеют стрелять и рубить по рукам, и что положение их на корабле намного выгоднее, и что не все так легко, как он ожидал. Норвежцам с большим трудом удалось переманить удачу на свою сторону, и хоть они метали копья, которые тут же возвращались обратно, но вскоре скоттам пришлось спуститься в воду, и вскоре были они кругом, а норвегам пришлось сражаться по пояс в воде. Это была тяжелая битва. Ульвар сказал Иллюге:
— Хорош был твой совет, приемный отец.
— Ты стоишь двоих, — отвечал Иллюге, — и будет мне жаль, если потеряет Вигдис такого сына.
Тут он бросился к кораблю, на корме которого стоял высокий рыжеволосый мужчина, это был хёвдинг скоттов. Иллюге отбросил в сторону свой щит, подпрыгнул и ухватил хёвдинга за ноги, но в тот же миг другой скотт раскроил ему череп. Оба упали в воду, и Ульвар убил скотта. И тогда его люди пришли в замешательство, и кто-то бросился в воду с корабля, а кто-то, наоборот, стал туда взбираться. Тут многим норвежцам удалось подняться на драккар.