С любовью и гордостью думает Виктор о ребятах. И о нашей армии, которая уже так близко. Две эти мысли сливаются в одну, и из неё рождается и оживает сон.
Связной
Звуки орудийной стрельбы звучат всё громче и ближе, и Виктору кажется, что он слышит их наяву сквозь сон. А за стеной камеры в коридоре слышны испуганные крики и удаляющийся топот ног. Полицаи в панике бегут прочь. Кто-то кричит: «Наши в городе!» – и из всех камер отвечают: «Ура!!!» Наконец открывается дверь и ослепительно яркий свет заполняет всё вокруг. Виктор не сразу осознаёт, что летит и Земля очень далеко внизу. Дальше, чем Солнце. Но почему-то не жарко. «Твоё тело уже сгорело», – успокаивающе сообщает ему голос, похожий на его собственный, и он испытывает громадное облегчение – ведь теперь ему больше не о чем беспокоиться. Виктор не помнит, как это случилось, зато помнит из путешествий во снах своего детства, отправляться в которые ему помогали его маленькие волшебные друзья, что достаточно задать вопрос о событии, чтобы очутиться там, где оно совершилось. Так он мгновенно спускается вниз, и Земля из голубого шара, сияющего в черноте космоса, становится необъятной громадой, и вот под ним расстилается степь. А вот и курган, на котором стоит Сорокино-Краснодон. Из глубины кургана сквозь толщу живой почвы и чёрной угольной пыли светятся очертания гигантской фигуры Воительницы, и тонкая ниточка света соединяет её вечно живое материнское сердце с земной поверхностью. «Помоги!» – слышит Виктор голос из-под земли, и в тот же миг переносится далеко-далеко, в другую степь, к другому кургану, туда, где течёт могучая Волга. За этот курган уже пятый месяц идёт битва. Виктор видит, что в нём тоже как будто лежит и светится сквозь землю, подобно проглоченному могилой солнцу, Воительница, Мать-Защитница, и сердце её так же протягивает нить света к поверхности Земли, но как она тонка! «Помоги! – снова слышит Виктор. – Дети мои меня забыли. Помоги им услышать моё сердце, и я дам им Победу». И Виктор понимает, что от него нужно. «Я никуда не ухожу, – отвечает он. – Я здесь. Я твой связной. И я на связи. Я готов. Мы все готовы».
Виктор видит синее небо, а в нём – огромные светящиеся, как солнца, фигуры. Их много. И это его ребята и девчата. Он вдруг узнаёт среди них и Серёжу Тюленина, и Мишу Григорьева, и Анечку Сопову… Смутно шевелится в нём вопрос: «Как же так? Ведь они всё ещё на свободе!» Но это сомнение – лишь ложный, поверхностный голос. Виктор знает, что все они – одно целое. Неделимое.
Последняя, кого он видит, это мама. Его мама лежит на земле и взывает к Той, что зарыта глубоко под землёй. Мама спрашивает о нём и не слышит ответа из-за своей боли, которая слишком велика. Дует сильный ветер. Она обнимает землю и зовёт. Виктор отвечает ей из-под земли и знает, что она обязательно его услышит. Рано или поздно. Его слова любви и благодарности в конце концов дойдут до её сердца. Пусть даже из-под всей толщи земли, под которой он погребён.
Лелечка
– «Мы не рабы. Не бары мы», – ещё по складам, но уже с выражением читал Витя, положив букварь на одеяло возле маленькой Лелечки. Оторвав взгляд от страницы, он смотрел в широко раскрытые, чистые, как воды глубокого озера, младенческие глаза и не сомневался в том, что Лелечка понимает каждое прочитанное им слово. Маруся, в первый раз оставляя с ним грудную дочурку, пояснила, что Витя приходится Леле дядей, и с тех пор он чувствовал себя взрослым, в полной мере ответственным за дочь любимого брата Миши. По крайней мере, он твёрдо решил постараться сделать всё, чтобы, когда Лелечка подрастет, она не пожалела о том, что у неё есть дядя. Это слово звучало так солидно, что Витя чувствовал удовольствие, произнося его даже мысленно.
Марусю и умиляла, и радовала Витина готовность нянчиться с малышкой. Когда он прибегал из школы и рассказывал новости, Лелечка поворачивала к нему голову и внимательно слушала. Так же внимательно слушала она и чтение букваря, и другие уроки, которые Витя нарочно готовил вслух. И если розовое Лелечкино личико морщилось, а из глаз готовы были брызнуть слёзы, её юному дяде удавалось убедить её не капризничать порой даже лучше, чем родной матери. Витя умел коснуться мягко, взглянуть ласково, а говорил так вкрадчиво и серьёзно, что Лелечка протягивала к нему ручки и блаженно улыбалась. А Витя, увлёкшись, мог рассказывать маленькой племяннице целые истории: и про себя, и про неё саму, как она подрастёт и пойдёт в школу, где будет у неё много друзей и подруг, и всем им она, Лелечка, будет служить примером.