Да, это правда, он тоже не мог позволить себе отказаться от ответственности за людей, пойманный в ловушку их доверия и в то же время отлично зная: люди спросят с тебя за своё доверие куда строже, чем спрашивают с себя самих, требуя жить для них, а если понадобится, то и отдать жизнь. «На то ты и коммунист!» – скажут они и будут правы. Если тебе под силу отвечать за других – люди это видят. Можешь – значит должен. Потому что людям нужен пример, чтобы таких, кто способен брать на себя ответственность, становилось всё больше. Тогда каждый научится отвечать за себя сам, по-честному, и наступит то самое будущее, для которого ничего не жаль отдать хоть прямо сейчас.
Об этом Михаил говорил с младшим братом, когда тот ещё бегал с букварём, складывая свои первые слова. И теперь признался доверительно:
– Я очень рад за тебя. Ты даже не представляешь насколько. И если тебе понадобится помощь, не стесняйся обращаться.
От этих слов Виктор даже вздрогнул, но ответил прямо и честно, со всем своим мужеством:
– Спасибо, Миша! Мне иногда нужно просто видеть тебя. В последнее время ты был занят, я понимаю. Но мне тебя не хватало. А что до помощи… Знаешь ведь, лучше бы у нас в городе поменьше вспоминали о том, что у меня брат в Ворошиловграде партийный работник, потому что не все это правильно понимают. Скажу тебе больше. Наверняка есть такие, кто считает, будто меня и выбрали потому, что я твой брат. Это те, кто думает, что в партию вступают ради власти. Вот о них я хотел тебя спросить: много ли их таких, как тебе кажется? Мне эта мысль покоя не даёт. Ведь, понимаешь, если что случится, они против нас поднимутся. Потому что это враги…
– Это ты очень точно обозначил, что люди, для которых власть является самоцелью, для нас, коммунистов, самые опасные враги, и битва с ними идёт не на жизнь, а на смерть, – заговорил Михаил вдумчиво, осторожно подбирая слова. – И этих врагов хватает внутри самой партии. Кто-то ведь и с самого начала видел в ней лишь дорогу во власть, хоть всё-таки подобных карьеристов меньшинство. Но ведь очевидно, что не каждому удаётся выдержать испытание властью, сознание того, что от тебя зависят судьбы других людей. Когда есть зависимые от тебя люди, разве не велико искушение свалить на них свою ответственность, если что случится, как ты говоришь? А эти люди, в свою очередь, разве застрахованы от того, чтобы не начать льстить своему начальнику и всячески его задабривать? Конечно, и то и другое недостойно звания коммуниста, и партия борется с такими явлениями. Но каждый ли, кто готов уличить и разоблачить своего товарища, способен честно признать те же склонности и за самим собой? Поэтому, если взглянуть глубже, главный враг у нас внутри. Внутри партии и внутри самого человека. И каждый коммунист воюет с ним один на один и проходит самую суровую проверку. И от того, как каждый из нас её проходит, зависит самое главное: сохраним ли мы нашу товарищескую солидарность и единство самой партии, – заключил он убежденно.
– Да, Миша, я тебя понимаю! – горячо подхватил Виктор. – И полностью с тобой согласен. Я и об этом тоже думал. И о том, что всякое и сейчас случается. А может случиться такое, что каждому придется держать экзамен, это никого не минует. Вот тогда-то и станет видно, кто действительно враг.
И снова Михаил не отрываясь смотрел в глаза брата. Да, он действительно думал об этом в свои пятнадцать лет!
– Я имею в виду войну. Настоящую. С Германией.
Зрачки у Михаила расширились, холодок пробежал по спине.
– Ты вправду думаешь, что будет война? – вырвалось у него испуганным свистящим шёпотом, и он тотчас же испытал жгучий стыд за эти трусливые слова.
– Я думаю, будет, – ответил Виктор, явно принимая его страх за сомнение, что безоговорочно извиняло Михаила в его глазах. – Почему я так думаю? – продолжал он в своей спокойной рассудительной манере, полагая, что брату, с головой погружённому во множество текущих дел, просто некогда размышлять о таких вещах. – Это стало очевидно после Мюнхенского сговора: война неизбежна. Да ещё раньше, после поражения в Испании… Если не играть с собой в прятки, приходится признать: фашизм перешёл в наступление. Теперь его так просто не остановишь. Наивно было бы думать, что, проглотив Чехословакию, Гитлер успокоится. Всем союзникам Чехословакии, участвовавшим в этом предательстве, ещё аукнется их подлость. Как бы им самим не оказаться на месте чехов уже завтра!
– Но ведь у нас с Германией пакт о ненападении! – решительно напомнил Михаил.
– И что, разве от этого она перестала быть фашистской страной? – возразил Виктор. – Ты веришь, что, сожрав Западную Польшу, Гитлер будет долго её переваривать?