Открылась дверь, и в кабинет вошёл Флориан. Вслед за ним тут же проскользнул холёный секретарь точно дозированной красоты: достаточно эффектный, чтобы подчеркнуть стильность окружающей обстановки, но не настолько яркий, чтобы затмить собой хозяина кабинета.
— Кофе, господа?
— Не стоит беспокоиться, милый, — процедил Флориан. — Господин, забыл его имя, всего на пару минут.
— Это что за паясничество? — прошипел он, едва за ассистентом захлопнулась дверь.
— Я всего лишь поддержал предложенные правила игры, — ответил Матиас. — А теперь, когда амнезия миновала, может, поговорим нормально?
— Не о чем нам разговаривать! Ты уже всё сказал пятнадцать лет назад.
— Ошибаешься, есть. Я пришёл поговорить с тобой о Леоне. Мы… любим друг друга и…
У Флориана вытянулось лицо.
— Да ты, видно, совсем рехнулся, если решил, что я отдам его тебе.
— Я не прошу твоего разрешения — мне достаточно согласия Леона. Я просто ставлю тебя в известность.
— А вот тут ты ошибаешься, дорогой, — нехорошо усмехнулся Флориан. — Я пока ещё его опекун, и у меня достаточно возможностей, и юридических, и служебных, чтобы упечь тебя за решётку за совращение несовершеннолетних.
— Я мог бы подождать и до совершеннолетия. Однако говорят, что в вашей организации возрастной ценз в подобных вопросах сильно снижен. Думается мне, что апелляции в высшую инстанцию — ты, конечно же, понимаешь, о ком я? — будет достаточно, чтобы положительно решить этот вопрос уже сейчас. Особенно если в качестве приданого я принесу вам банк — твоё руководство с некоторых пор очень неровно дышит к нему, если ты не в курсе. Через десять минут у меня как раз встреча с Йостом по этому поводу.
— Обмен не равноценный, а потому лишён смысла, — губы Флориана расползлись в тонкой едкой усмешке. — Банк мы и без тебя рано или поздно заполучим. А вот Леона ты не получишь никогда.
Матиас ждал и боялся этой встречи до озноба. Всё это время его терзали сомнения, что на самом деле он любит не Леона, а фантом его брата. Мысль о том, что стоит оказаться лицом к лицу с настоящим Вальбергом, и «подделка» растворится в небытии, как призрак в первых лучах солнца, сводила его с ума.
Но образ-наваждение, лелеемый в течение пятнадцати лет, оброс за это время такими чертами, что его реальный прототип в этом состязании был заведомо обречён.
Вальберг, его Вальберг, был смешливым и беззаботным мальчишкой. Мужчина, который стоял сейчас перед ним, напоминал манекен из ультрамодного бутика — такой же стильный и холодный. Внешность юной топ-модели и взгляд зрелого топ-менеджера. Матиас вновь почувствовал себя робким мальчиком перед строгой доминой — университетские друзья-шутники пригласили такую на мальчишник перед его свадьбой: «Это тебе для генеральной репетиции семейной жизни — теперь так будет всегда». Шутка оказалась пророческой. У Матиаса не встал. И это тоже было знамением.
Матиас смело смотрел в лицо своему прошлому и впервые чувствовал уверенность, что у него есть будущее.
Взгляд зацепился за фотографию в серебряной рамке на столе рядом с монитором. Флориан сидел на стволе поваленного дерева перед горной хижиной, мужчина чуть за сорок, склонившись над ним, обнимал его сзади. Мужчина смотрел на Флориана, как на божество, Флориан улыбался, как тогда. Оба светились от счастья. Снимок оставил Матиаса равнодушным.
— Ошибаешься, дорогой, — в тон любовнику, теперь уже точно бывшему, сказал он. — Я его уже получил.
Не дожидаясь ответа, Матиас повернул к выходу.
Флориан нагнал его в шаге от двери и, схватив за лацканы пиджака, с тихой угрозой сказал:
— Запомни: он мой брат. И если ты его обидишь…
Не договорив, он посмотрел в упор в глаза первой любви.
— Не бойся, — так же тихо и серьёзно ответил Матиас, сбрасывая с себя чужие руки, прикосновение которых стало ему вдруг очень неприятным. — Не обижу. Теперь всё будет хорошо.
***
Любое могущество ограничено собственным источником — впервые в жизни Флориан не мог рассчитывать на поддержку родной организации.
Он думал, что худшего кандидата, чем Йост, нет. Он ошибался. Выяснять, где и как этот сучонок снюхался с этим подонком, времени не было.
Флориан, вне себя от потрясения и бешенства, мчался на предельной скорости в Вольдорф-Ольштедт и мысленно подписывал один приговор за другим. Первым в расстрельном списке стоял Балановски. Но сначала надо было образумить мальчишку: спасение утопающих — в руках самих утопающих.
— Леона ко мне! Быстро! — скомандовал он, ворвавшись в кабинет директора. — И закрой дверь с той стороны.
Кое-как совладав с собой, он битый час пытался достучаться до рассудка брата. Безуспешно. Придётся прибегнуть к крайнему средству — Флориан берёг его до последнего, не желая делать больно мальчишке. Но операция во спасение без боли не возможна.
— Ты хоть понимаешь, — тихо, с расстановкой, спросил Флориан, — что на самом деле он хочет не тебя, а меня в твоей оболочке?
Мальчишка побледнел и нанёс ответный удар:
— Ты себе льстишь, Фло. Сколько лет тебе, а сколько — мне.
— В данном случае возраст работает на меня, — усмехнулся Флориан. — У меня уже есть опыт. Я знаю, что этот подонок собой представляет.
— Вот потому и ревнуешь, — парировал Леон, — что прекрасно знаешь, какой он.
— Это ненормально, он псих! — сорвался на крик Флориан. — Вы оба психи!
— …и завидуешь, — со свойственной юности жестокостью продолжал Леон, — что тогда он бросил тебя ради спокойной жизни, а сейчас готов пожертвовать всем ради меня.
Теперь побледнел уже Флориан.
— А вот сейчас, — припечатал Леон, — ещё и ненавидишь. Потому что знаешь — я прав по всем пунктам. В общем, полный набор психических отклонений, с извращённым Эдиповым комплексом в придачу.
Флориан с шумом втянул в грудь воздух.
— Okay, — тихо, на грани шёпота, прошипел он. — Но запомни, ты сам это выбрал. Когда он тобой наиграется и выбросит, мне можешь не жаловаться.
***
С Дэвидом всё оказалось на удивление просто.
— Любишь его? — только и спросил он, выслушав сбивчивый рассказ подопечного.
— Да, — кивнул Леон. — Мне с ним хорошо. Он… очень классный.
— Верю, — рассмеялся Дэвид. — У вас, Вальбергов, потрясающее чувство вкуса. Вы на дерьмо не западаете.
Леон улыбнулся.
— Но если твоё чутьё тебя обмануло и он окажется не тем, за кого ты его принял… — Дэвид вдруг сделался непривычно серьёзным. — То, что ты теперь его парень, не отменяет того факта, что ты по-прежнему мой подопечный. А значит, я по-прежнему за тебя в ответе. И если он тебя обидит, если у тебя возникнут какие-либо проблемы, неважно, с ним или вообще… Знай, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо. — Леон почувствовал, как к горлу стремительно подкатывает ком, и прикусил губу. Дэвид всё понял без слов и, стиснув его в скупом объятии, прижал к себе. Леон уткнулся ему лицом в грудь.
— Тебе спасибо. — Дэвид, не размыкая объятий, потрепал его по спине. — За честность и за то, что не злоупотребил доверием. Я рад, что ты мой подопечный. Хочу, чтобы ты это знал.
— Мне просто повезло с наставником, — глухо пробормотал он ему в футболку, чувствуя, что сейчас точно разревётся.
— Это не везение, мальчик, а всего лишь отличный вкус.
Леон не видел его лица, но был уверен, что Дэвид сейчас ухмыляется. Эта невидимая ухмылка мгновенно ослабила накал страстей. Угроза позора миновала. Леон оторвался от спасительной груди и так же ехидно улыбнулся в ответ: «Спасибо, я знаю». Дэвид довольно рассмеялся, а Леон вдруг почувствовал невыразимую лёгкость и спокойствие на душе. С наставником он и вправду не ошибся, а это давало надежду, что чутьё не подведёт и в остальном.