Глава 82
УТАКАЛТИНГ
За последние дни их продвижение к горам заметно замедлилось. Все больше и больше времени Каулт проводил, разглядывая каменные орудия... и споря со своим спутником тимбрими.
«Как быстро меняется положение», — думал Утакалтинг. Он долго и напряженно старался довести Каулта до этого состояния подозрительности и возбуждения. А теперь с печалью вспоминал их прежнюю дружбу, долгие ленивые дни неторопливых разговоров и воспоминаний, дни общего изгнания, какими бы раздражающими они тогда ему ни казались.
Конечно, в то время он полностью был самим собой и мог смотреть на мир глазами тимбрими сквозь смягчающую вуаль воображения.
А теперь? Утакалтинг знал, что дома его считали слишком мрачным и серьезным, а сейчас, вероятно, сочли бы калекой. Может, лучше умереть?
«Слишком многое я потерял», — думал он, в то время как Каулт что-то бормотал про себя в углу убежища. Снаружи сильные порывы ветра раскачивали степную траву. Лунный свет падал на вершины холмов, подобных медлительным океанским волнам, поднятым бурей.
«Неужели ей действительно нужно было отобрать так много?» — думал Утакалтинг, хотя на самом деле это его уже не тревожило.
Конечно, Атаклена вряд ли отдавала себе отчет, когда той ночью потребовала выполнения обета, данного родителями. Создавать с'устру'туун не учат специально. Способ, такой драматичный и так редко используемый, невозможно описать простыми словами. И по самой своей природе с'устру'туун — это нечто, совершаемое только раз в жизни.
Однако сейчас, мысленно оглядываясь назад, Утакалтинг вспомнил то, чему в свое время не придал значения.
В тот вечер он чувствовал жуткое напряжение. Уже задолго до этого начал беспокоиться и ощущать потоки такой энергии, как будто сквозь горы прорывались полуглифы невероятной силы. Возможно, этим объясняется необыкновенная мощь призыва дочери; видимо, она черпала из какого-то внешнего источника.
Припомнилось и то, что та буря,с озданная ее с'устру'туун, не все отобранное у него унесла Атаклене!
Странно, как он до сих пор не додумался. Сейчас Утакалтингу смутно казалось, что часть его сущности миновала ее, но он и представить себе не мог, в каком направлении. Может, к тому самому источнику энергии, который он ощутил раньше. Может быть...
Утакалтинг слишком устал, чтобы создавать рациональные теории. «Кто знает? Вдруг ее привлекли гартлинги?» Дурацкая шутка, не стоящая даже легкой улыбки, но все же, раз он способен иронизировать, не все еще потеряно.
— Теперь я уверен в этом, Утакалтинг. — Повернувшись, теннанинец говорил негромко и убежденно. Он отложил прибор, сооруженный из остатков разбитой яхты.
— В чем уверен, коллега?
— Уверен в том, что наши подозрения не безосновательны! Смотри.
Данные, которые ты сообщил, твои записи помогли мне настроить детектор, и теперь я обнаружил нужный резонанс.
— Правда? — Утакалтинг не знал, как быть. Он не ожидал от Каулта доказательств существования мифического животного.
— Я знаю, мой друг, — сказал Каулт, поднимая массивную, обтянутую плотной кожей руку. — Ты боишься, что мои эксперименты привлекут к нам внимание губру. Не волнуйся, я использую очень узкую полосу и отражаю свой луч от ближайшего спутника. Маловероятно, чтобы источник моего слабого луча локализовали.
— Но... — Утакалтинг покачал головой. — Что ты ищешь?
Дыхательные щели Каулта раздвинулись.
— Определенный тип мозгового резонанса. Это чисто технические соображения, — сказал теннанинец. — Соотносится с тем, что я читал в твоих записях об этих гартлингах. Судя по данным, мозг этих предразумных существ не должен очень отличаться от мозга землян и тимбрими.
Утакалтинг поразился, с какой быстротой и энтузиазмом Каулт использовал сфабрикованные данные. Его прежняя сущность, наверное, ликовала бы.
— И что же? — спросил он.
— Вот что... позволь объяснить на примере. Возьмем людей...
— Давай, — вставил Утакалтинг скорее по привычке, без всякого энтузиазма.
— ...земляне использовали лишь один из множеств путей постепенного достижения разума. Они использовали мозг в виде двух отдельных частей, позднее слившихся в одну.
Утакалтинг моргнул. Его собственные мозги едва шевелятся.
— Ты... ты говоришь о двух относительно независимых полушариях человеческого мозга?
— Да. Иногда эти половинки подобны друг другу и избыточны, но в определенный момент они распределяют между собой работу. Особенно это заметно у их клиентов-неодельфинов. До появления губру я изучал данные о неошимпанзе, которые во многом подобны своим патронам. Люди еще на самых ранних стадиях возвышения попытались соединить мозг предразумных в единое сознание. До этих попыток неошимпанзе испытывали состояние, называемое «двухпалатностью»...
Каулт продолжал говорить, речь его по-прежнему изобиловала специальными терминами, и вскоре Утакалтинг перестал его слушать.
Подробности мозговых функций заполнили их убежище густым туманом.
Утакалтингу очень хотелось создать глиф, выражающий его скуку, но у него не хватало сил даже пошевелить щупальцами.
— ...и поэтому резонанс указывает, что поблизости, в пределах досягаемости моего прибора, имеется существо с двухкамерным мозгом.
«А, да», — подумал Утакалтинг. Еще в Порт-Хелении, в пору создания им хитроумных планов, он заподозрил, что Каулт может оказаться изобретательным. Это и было одной из причин выбора Утакалтингом в помощники шимпа с явными признаками атавизма. И сейчас Каулт находит следы бедного Джо-Джо, отсталый мозг которого похож на мозг невозделанных невозвышенных шимпанзе столетия назад. Джо-Джо, несомненно, сохранил признаки этой «двухпалатности», о которой говорит Каулт.
Наконец Каулт подошел к заключению.
— И потому я совершенно убежден и считаю, что больше нельзя откладывать. Мы должны отправить межзвездное сообщение!
— А как ты собираешься это сделать? — с легким любопытством спросил Утакалтинг. Дыхательные щели Каулта раздувались, выдавая редкое для него возбуждение.
— Может быть, нам удастся проскользнуть или пробиться в планетарную отраслевую Библиотеку, потребовать убежища и затем использовать право на первоочередную связь с пятьюдесятью солнцами Теннанина. Кажется, есть и другой способ, например украсть корабль губру. Но сообщение надо передать!
Неужели это тот самый Каулт, который так стремился бежать из Порт-Хелении до прибытия захватчиков? Он изменился внешне так же сильно, как Утакалтинг внутренне. Энтузиазм теннанинца пылал ярким пламенем, а Утакалтингу приходилось изо всех сил поддерживать огонь собственного энтузиазма.
— Ты хочешь предъявить требования на предразумных до их обнаружения губру?
— Да, а почему бы и нет? Чтобы спасти их от таких ужасных патронов, я готов отдать собственную жизнь! Если правда то, что мы услышали по нашему приемнику, эмиссары Институтов уже на пути к Гарту. Мне кажется, губру задумали что-то грандиозное, может, уже открыли то же самое. Мы должны действовать быстро, пока еще не поздно!
Утакалтинг кивнул.
— Еще один вопрос, достойный коллега. — Он помолчал. — Почему я должен помогать тебе?
Каулт выдохнул, как проткнутый воздушный шарик, и его грудь начала быстро оседать. Он посмотрел на Утакалтинга с таким выражением, какого тот никак не ожидал увидеть на этом лишенном эмоций лице серьезного теннанинца.
— Это поможет предразумным, — просвистел он. — Их судьба будет гораздо счастливей.
— Может быть, хотя утверждение спорное. Но если и так? Ты рассчитываешь только на мой альтруизм?
— Э-э-э... Хм... — Внешне Каулт казался обиженным. Но удивился ли он на самом деле? Ведь в конце концов он дипломат и знает, что лучшие и самые прочные договоры заключаются на взаимовыгодной основе. — Это... это очень помогло бы моей политической партии. Если бы я раздобыл такое сокровище, мы, вероятно, смогли бы сформировать правительство, — предположил он.