А неподалеку от гибнущего драккара вертелся в своей лодке Свен, вздрагивая, когда очередная молния выхватывала из темноты новый момент жестокой битвы. Мальчику приходилось прилагать все усилия, чтобы удержать легкую кожаную лодку на плаву, но и уплыть он не мог. Нельзя было бросить Кари, с которым столько пережили вместе. Нельзя оставить своих спутников, хоть он и не мог сейчас ничем помочь им. Если он уйдет, то будет последним трусом, и пусть тогда Хозяин Громов убьет его молнией, как последнюю нечисть!..
Ни Стирбьерну, ни Морне теперь не было дела до того, что творилось вокруг. Они замерли друг против друга, жестоко израненные, не шевелясь и даже не дыша, боясь расплескать последние силы. Кто не выдержит первым? Над их головами снова прогремел гром.
Вдруг кольца Золотой Змеи ослабели и распались, тяжело осев в воду. По ее телу прошла судорога, и вот уже на месте змеи лежала прекрасная умирающая женщина, последним усилием опиравшаяся о борт драккара. У нее был рассечен лоб, и кровь заливала лицо. Одна грудь отрезана, в спине и боках зияли раны, правая рука почти отделена от тела. Она открыла глаза и с трудом проговорила:
- Вот и все... Неужели ты не позволишь мне даже умереть спокойно, Стирбьерн? Ты сможешь убить женщину?
- Еще как смогу! - хрипло произнес он пересохшим ртом; хотелось пить так, что он готов был глотать соленую морскую воду. Хромая - в ногу под коленом ему тоже вонзился ядовитый клык, и теперь рана пульсировала болью, - он с трудом подошел к лежащей, волоча свою секиру, уже непослушными руками занес ее над головой королевы йотунов...
Морна оказалась быстрее. Она разглядела на затопленной палубе кинжал, выпавший из рук убитого викинга, и, подняв его, вонзила в живот Стирбьерну, под смятый, погнутый панцирь.
Стирбьерн страшно закричал и одним ударом отрубил ей голову. Потом оперся о секиру и замер, тяжело дыша. Что-то важное не было еще сделано, хотя он не помнил, что именно. В голове гудело, раны горели, будто змеиные клыки продолжали вгрызаться в него, пока не дойдут до сердца. Кровь из них текла только поначалу, потом яд прижег раны. Зато последняя рана от кинжала кровоточила непрерывно. Стирбьерн отвернулся от мертвого врага и пошел прочь, по пояс в воде. Потому что у него еще оставалось незаконченное дело, потому что он был еще жив и не хотел, чтобы его кровь смешивалась с ядовитой черной кровью Золотой Змеи. Дальше, дальше от нее...
Проходя по своему драккару, умирающий вождь видел своих воинов мертвыми среди груд тел изрубленной нечисти. Никто из участников этой битвы не остался в живых.
Слабый стон, скорее вздох вдруг донесся откуда-то сверху. Стирбьерн поднял голову, пытаясь понять, кто издал его, и увидел висящего на мачте мальчишку, вцепившегося как репей. Ага, значит, вот что от него еще ждут боги! Хотя бы мальчишки спасутся. Стиснув зубы от боли, он снял Кари с мачты и хрипло позвал:
- Свен! Ты здесь?
В темноте плеснули весла, и скоро второй мальчишеский голос воскликнул с радостью и страхом:
- Мой вождь! Слава Всем Богам, ты жив!
Еще одна молния прошила воду совсем рядом, добивая последних уцелевших чудовищ. В ее свете Стирбьерн ясно разглядел лодку и бросил туда Кари, передавая его старшему мальчику. Затем швырнул туда же свою секиру, всю в запекшейся крови Морны - та с мягким стуком ударилась о кожаное дно лодки.
- Теперь плывите отсюда! Расскажите в Сванехольме, как это было. Пусть секира ждет моего сына, когда он вырастет, - с трудом проговорил он, чувствуя, как кровь льется из раны еще сильнее.