- Нет. Нам тетка сказала, чтобы мы спрятались подальше, на всякий случай. Что бы ни произошло сегодня.
- Понятно, - Ульв оглядел огромный ясень с зияющим в нем дуплом, начинающимся над головой обоих детей. Не удивительно, что добраться до него не так-то просто. Ему трудно было найти для них нужные слова, да он и не привык говорить с детьми, поэтому не нашел ничего лучше, как спросить у мальчика: - Это сестренка твоя?
- Нет... Мы с ней поженимся, когда она подрастет, - мальчик крепко взял "невесту" за руку.
А та, видимо, полностью уверенная, что все в порядке, когда он рядом, снова выглянула и доверительно сообщила Ульву:
- У меня осталась только одна тетя, а у него - никого: отец погиб, пока великаны разгромили город, а мама умерла давно. Вот, мы теперь все время вместе.
Мальчик кивнул, просто и буднично. Эти дети в своей короткой жизни успели увидеть столько несчастий, что теперь воспринимали их как должное, не задумываясь, что могло быть иначе. "Боги, хотя бы их вознаградите за все лучшей жизнью!" - про себя произнес Ульв, вглядываясь в медленно колышущиеся на ветру ветви древнего ясеня. А вслух произнес, пытаясь улыбнуться:
- Ну что ж, давайте я помогу вам спрятаться так, чтобы вас никто-никто не смог найти. И не бойтесь ничего, ведь эта роща - Священная. Боги видят вас и оберегают, они не позволят никому причинить вам вред.
Он подсадил в дупло сначала девочку, а потом и мальчика, укрыв их обоих своим плащом. И ушел прочь, оставив двух детей в самом сердце Священной Рощи. "Заклинаю вас всех, светлые Асы: пусть хотя бы эти двое уцелеют от Племени Фьордов, если даже всем остальным сегодня суждена гибель!"
Тем временем Фрейдис, воспользовавшись тем, что всем было не до нее, украдкой проскользнула в шатер ярла Ингвара, когда он снаряжался в бой. В руках она держала что-то, завернутое в грубую, потертую ткань. Ярл Идре-фьорда обернулся, услышав шорох, и от неожиданности выронил из рук кольчугу, которую готовился надеть. Тяжелая железная рубаха не упала сразу, а с мягким звоном перетекла на земляном полу, расправляясь, как чешуя крупной рыбы.
- Фрейдис! - удивленно воскликнул молодой ярл. Его внимание давно уже привлекла яркая, гордая и своевольная дочь покойного конунга, но он думал, что сейчас не время для любви, да и не у кого было просить руки столь высокородной девицы, не рискуя оскорбить ее.
А вот Фрейдис ни о чем таком не беспокоилась. Торопливо, дрожащими руками развернула свой сверток, вынула пояс, сплетенный из красной и белой шерсти, со свисающей бахромой и перевитый золотыми цепочками. Подойдя к оторопевшему Ингвару, повязала пояс ему на талию и усмехнулась:
- Вот, пойдешь в бой с моим талисманом! Я сама заговорила его от вражеского оружия, рунами Турс и Альгиз, Суль, Уруз и Тюр. Я молила Фрейю, Ездящую на Кошках, пощадить тебя. Другим богам все равно, жив или мертв, если сможешь еще сражаться в Конце Времен. Но Хозяйка Ожерелья сама потеряла возлюбленного, она поможет нам.
- Ты что говорить, безумная?! Не оскорбляй богов! - воскликнул Ингвар, ловко зажав девушке рот. Но, сделав это, почувствовал ее мягкие полные губы, ее гладкую кожу под своей ладонью, твердой и шершавой, как у любого викинга, натертой рукоятью меча и топора, тетивой лука и веслом драккара... Из груди его вырвался тяжелый вздох.
Увидев при горячей в плошке сальной свече, как потемнели его глаза, Фрейдис победно улыбнулась.
- Когда пойдешь в бой, помни: я тебя жду! - произнесла она с уверенностью той, кому по ее красоте и положению не делают отказов.
Ингвар поднял с пола свою кольчугу, будто выставляя ее как преграду между собой и девушкой. Конечно, ему было лестно ее внимание, и подарок, и эти слова на прощание. Но он был слишком мужчина, викинг и вождь, чтобы забыть обо всем перед самой последней битвой.
- Если боги позволят мне вернуться живым и здоровым, я буду просить твоих родных отдать тебя мне в жены, - пообещал он, подумав, что неизвестно, кто теперь должен принимать решение о судьбе Фрейдис, кто станет старшим в роду конунгов в Сванехольме. Если, конечно, вообще кто-то останется...
А Фрейдис беззаботно усмехнулась:
- Кого мне бояться? Если даже они откажут тебе, я готова, как твоя сестра, сбежать с тобой, не спросив никого.
Ингвару это не понравилось, хоть отступничество Астрид теперь вспоминалось чем-то бесконечно далеким, будто в другой жизни, вытесненной кровавым мраком Сванехольма. В последнее время он начал понимать Лейва, которого прежде старательно учился ненавидеть. И все же, было желательно по возможности сохранить мир с правящей семьей, ради себя и Фрейдис, еще более очаровательной в своей готовности ради любви идти наперекор всем обычаям честным людей. К счастью, решает все-таки мужчина.