- И что, там, откуда ты ее привез, все такие? Ни одного человека с нормальной кожей? - поинтересовался он, только чтобы что-то сказать.
- Мы тоже сперва удивлялись, но это так. Мы назвали жителей страны на западе скрелингами - "красными", а сами они делят себя на множество племен, и у всех свои названия. Верно, это солнце, опускаясь в море, окрасило их кожу последними лучами. Но все же мы смогли с ними понять друг друга. Моя жена даже немного говорит на нашем языке. Уит-Уис, приветствуй Великого Сахема нашей страны!
Женщина, все это время стоявшая молча, застенчиво разглядывая каменистый берег у себя под ногами, застенчиво улыбнулась, подняла слегка раскосые черные глаза и почтительно кивнула конунгу Земли Фьордов, протянув руки ладонями вперед, как бы что-то передавая, хотя ее ладони были пусты.
- Добр-рый день тебе, отец викингов! Счастливого плавания... твоим кораблям, - проговорила она с запинкой и тут же вскинула тревожные глаза на мужа.
Тот многозначительно положил ладонь ей на голову, коснулся волос женщины, заплетенных в четыре косы.
- Уит-Уис будет жить в Большом Доме, как моя жена. Даже в мое отсутствие с ней должны обращаться достойно, - он не просил, но и не угрожал. Просто сообщил то, что желательно выполнить, и все.
Харальд согласно кивнул. Не сказать, чтобы требование Стирбьерна было ему особенно приятно, но следовало оставаться хозяином положения. Особенно сейчас, когда его видит столько людей. И он взял племянника под руку, направляясь к главной усадьбе.
- Ну, что же мы столпились на берегу, как тюлени? Пойдем домой и расскажем всем о твоем возвращении! Вечером будет пир по случаю твоего прибытия. Соберутся все ярлы, что гостят сейчас в Сванехольме. Пусть вся Земля Фьордов узнает, что тебе довелось пережить. С запасами сейчас трудно, но ради такого случая найдутся!.. Эй, слуги! - рявкнул Харальд рабам, тоже приостановившим свои нескончаемые обязанности, чтобы взглянуть на "воскресшего из мертвых" Стирбьерна. - Не зевайте, готовьте сегодня на весь Сванехольм! Тащите побольше мяса, птицы, рыбы - всего что есть. Катите бочки с пивом и вином. Даже если это будет последний пир в Земле Фьордов, он должен стать настоящим!
А за спиной конунга и его родных уже гудела народная молва, и верно поднимая на ноги всех жителей Сванехольма: у всех на устах было возвращение Стирбьерна, все обсуждали это событие, переиначивая услышанное на свой лад. И за спиной людей дыбилось в ярости штормовое море, ярилось еще сильнее от того, что нашелся человек, сумевший преодолеть его силу.
Глава 8. Пир
Конунг Харальд выполнил свое обещание: вечером в главном зале его усадьбы состоялся большой пир. За длинными досками, составленными вместе, собрались все викинги Сванехольма, все гости - собравшиеся по зимнему времени ярлы со своими людьми, наиболее влиятельные бонды и, конечно, Стирбьерн с остатками команды "Молота Тора". В их сторону то и дело поглядывали собравшиеся с вполне понятным любопытством: всем хотелось поскорее узнать о его путешествии к края, где не бывал прежде ни один викинг. Но все знали, что торопить человека с рассказом невежливо и недостойно мужчины, и никому не хотелось быть прилюдно высмеянным за несдержанное любопытство. И поэтому гости и хозяева все одинаково ждали, тем временем насыщаясь всем, что в изобилии приготовили для сегодняшнего пира. Уроженцы Страны Фьордов могло долго терпеть невероятные лишения, но зато и способны были потом съесть сразу много, вознаграждая себя за все.
А сегодня в доме конунга был настоящий пир, какого трудно было представить при нынешнем оскудении. Охотники под предводительством сыновей Харальда добыли-таки немало дичи, и лучшие куски пошли на этот пир. Тут были зажаренные медвежьи лапы и мясо лосей и диких быков; на исполинском золотом блюде внесли целиком запеченного на вертеле кабана и поставили в середину - даже настил из досок прогнулся под его тяжестью, но выдержал. Всякой мелкой дичи, вроде зайцев и птиц, было и не сосчитать. Рыбаки с прибрежных островов доставили две больших корзины рыбы, выброшенной на берег штормом, и теперь она помогла разнообразить стол. А ячменное пиво, хмельной шипучий мед и заморские вина лились на пиру прямо рекой.
Первое время пирующие почти не разговаривали; слышался лишь треск разгрызаемых костей и довольное урчание, будто здесь вместо людей насыщалась стая волков. Звенели кубки из золота и серебра, плющились невзначай в мощных руках викингов, с бульканьем лились напитки из их инкрустированных драгоценными камнями краев, из бычьих рогов, которым многие отдавали предпочтение. Зал освещался высокими свечами из воска, дававшими светлое и чистое, почти бездымное пламя, и от них было так светло, словно пиршественный зал находился под открытым небом. Свечи стояли на обеденных досках, а также были укреплены на стенах, чтобы каждый мог в подробностях разглядеть убранство пиршественного зала. Вышитые причудливыми узорами ковры и меха животных, украшения и фигуры из золота, серебра, бронзы и кости были расставлены так, чтобы сразу бросаться в глаза. Все они - и местного происхождения, и взятые в набегах или привезенные торговцами из далеких стран, - свидетельствовали о богатстве и удаче добывшего их конунга, а стало быть, и о благоволении к нему богов. А их покровительство теперь, похоже, как никогда было необходимо для племени Фьордов, да и убедить в нем свой народ было очень кстати.