- Я что говорю: не хочу больше дома сидеть! Ничего тут не высидишь. Пойду в Сванехольм и попрошу конунга Харальда взять меня на службу. Он, говорят, скоро пойдет на нечисть войной, ну и я с ним, - решительно говорил самый высокий и крепкий из парней.
Но другой, худощавый, с буйными кудрями, насмешливо прищурился:
- Ну да! Только тебя там и ждут! Хороший вояка из тебя получится. Нечисть-то вилами подцеплять будешь?
- Почему вилами? - заморгал высокий.
- А чем еще? У нас и на четверых никакого оружия не найдется, кроме ржавого ножика. Так что придется тебе, Торд, идти в викинги с вилами. Только домой не возвращайся: твой отец не устанет тебя пилить, если украдешь их.
Силач смущенно засопел, а третий парень шикнул на друзей:
- Тише вы! Кто-то идет!
- Где? Нет, это крыса, - прислушавшись, ответил четвертый. Потом проговорил задумчиво: - Вообще-то, Торд прав. Я тоже готов уйти куда угодно. Сестренки кашляют с утра до вечера, спать нельзя. Боюсь, они умрут, если не станет тепло. Мать плачет по ночам, а отец то и дело злится, будто я бездельник. Так что я тоже пойду служить конунгу. А им пошлю полную телегу всякой снеди и дров, тоже удивятся, как щедро мне платят.
- Значит, вместе, Хрут? - радостно воскликнул Торд, хлопая приятеля по плечу.
- Тише ты, медведь! Да! - охнул тот, потирая плечо. - Вот только с оружием у нас и вправду не густо. А без него могут не принять. Вдруг конунг скажет: только мечи на вас переводить! Ах, вы их в руках не держите? Ну и ступайте обратно, к Каменному Кургану.
Но парень, что поначалу смеялся, советуя Торду взять вилы, сказал теперь неожиданно серьезно:
- Там теперь есть к кому пойти на службу: все ярлы собрались в Сванехольме, и сам Стирбьерн! Я думаю, меня бы он принял к себе: я сирота, и терять нечего.
- Как, и ты с нами, Ивар? - изумленно переспросили друзья.
Юноша самодовольно усмехнулся.
- Ну да, а почему бы нет, если вы пойдете? Было бы чем драться только. Нам бы хоть по плохонькому копью для начала, мечом-то, конечно, не разживешься...
При этих словах четвертый парень, маленький, тихий и неприметный, вдруг заерзал на месте и, наконец, прошептал, еще больше понизив голос:
- А я знаю, где найти оружие! Да такое, что конунгу впору. Если не струсите, конечно...
- Где?! - Торд подскочил так, что обрушил целый пласт сена и сам едва не скатился вниз.
Его приятель пригнулся еще ниже и прошептал, дивясь собственной смелости:
- В Каменном Кургане!
Вот тут и вправду все замолчали, не сразу вспомнив, как дышать. Откуда взялся огромный курган, возле которого позже построили их родной поселок отселенцы из Сванехольма, о том знали все. Давным-давно, когда здесь еще рос лес, да и Сванехольм-фьорд только заселялся, с моря высадился конунг данов Фритьоф Могучий и хотел захватить город и фьорд. Была большая битва, много пало воинов с обеих сторон, но, наконец, первый конунг Сванехольма, Асгейр Смертельное Копье, вызвал вождя данов на поединок и убил его. А убив, воздал ему честь, как подобает доблестному противнику: похоронил его под высоким курганом, с его мечом и драгоценными доспехами. Но скальды неизменно добавляли в своих песнях: дух Фритьофа так и не смирился, что пришлось упокоиться в чужой земле, и способен жестоко отомстить тем, кто потревожит его. А жители деревни поблизости и сами не раз видели по ночам зеленый свет на вершине кургана, слышали поблизости стук и леденящие душу стоны. Недаром в окрестностях Сванехольма с подозрением косились на живущих по соседству с Каменным Курганом...
И теперь на предложившего такое испуганно зашипели, замахали руками:
- Что ты, Грим?! Ты с ума сошел? Беспокоить того, кто спит в кургане? Да еще взять у него меч? Ты слышал истории, как мстят мертвецы, потревоженные в могиле?
- Слышал, - ответил Грим, которому трусость приятелей помогла осмелеть. - Но это в других курганах было, а про наш - слухи одни. Кто его видел, конунга Фритьофа? Он там лежит уже зим пятьсот. Если когда-то и мог подниматься, то теперь, конечно, от него остались одни кости. Нечего бояться... А, ребята? - обвел он всех умоляющим голосом, надеясь, что те оценят его смелость и скажут, что он прав.
Ивар первым встряхнул пышными кудрями: