- Ты говоришь, ребенок? - переспросил он громким шепотом, в котором смешивались радость с тревогой. - О, могучий Тор, почему именно теперь? - он со стоном улегся обратно на постель.
Жена испуганно взглянула ему в глаза.
- Ты не рад, что станешь отцом? - прошептала она.
Стирбьерн осторожно прижал ее к себе.
- Рад, конечно! Мне только жаль, что это происходит именно теперь, когда все готово рухнуть в пропасть. И я не хотел бы оставлять тебя сейчас...
- Но ты не жалеешь, что встретил меня? - Уит-Уис потерлась щекой об его руку, точно кошка.
Стирбьерн усмехнулся - в полутьме блеснули его зубы.
- Жалеть о встрече с тобой? Что ты, Совушка! Единственное, о чем я жалею в своей жизни - что раньше не привел "Молот Тора" в Страну Закатного Солнца и не встретил тебя. Тогда бы у нас было больше времени. Может быть, боги позволили бы мне хотя бы увидеть нашего сына. А теперь... - морской король встряхнул рыжей растрепавшейся гривой волос, - никто из нас не может быть уверен в своем будущем.
Уит-Уис прижалась к нему, молча, не беспокоя мужа лживыми утешениями и не отвлекая от его мыслей, как могла бы другая. Необыкновенная женщина! Далеко не сразу Стирбьерн повернулся к ней, и все-таки она терпеливо ждала, так что он лишь ощущал кожей ее горячее прикосновение, но не отвлекался. Наконец, он обнял ее, точно ребенка.
- Что бы ни случилось, Совушка, тебе придется это пережить. Ради нашего ребенка. Пока останется хоть крошечная надежда на победу, вы с ним должны жить. Если я не вернусь, мои родственники не причинят тебе зла, я взял с них клятву. Ты уже достаточно хорошо знаешь речь Племени Фьордов, чтобы жить среди них. Вырасти нашего сына - тут его голос прервался, будто трудно стало говорить.
Женщина кивнула, хоть в темноте и трудно было увидеть.
- Я сделаю, я постараюсь сделать все, как ты велишь. Клянусь вашими богами - Одином, Тором, и нашим Великим Духом, - проговорила она на языке Племени Фьордов, кое-где путаясь и глотая окончания слов, но, в общем, уже вполне сносно.
Стирбьерн поцеловал ее в лоб.
- Я знаю, что ты справишься. Другой женщине я и вполовину не мог бы доверять.
Она печально вздохнула:
- Но может быть, тебе, муж мой, и не нужно оставлять нас? Подумай, ведь есть еще время отказаться... Ты нужен здесь не только мне, лишь на тебя надеются люди...
Но он покачал головой; тусклого освещения хватало, чтобы разглядеть, как его скулы напряглись, точно каменные; казалось, вот-вот, и переломаются стиснутые зубы. Лицо его, совершенно невозмутимое при споре с конунгом, теперь побагровело и исказилось, как от боли... Но, наконец, Стирбьерн решительно произнес, будто одержав победу:
- Нет, Совушка! Я поклялся уничтожить Золотую Змею, и ничто не должно удерживать меня: ни жена, ни ребенок. Наоборот, ради вас я еще больше должен это сделать. Пока она жива, никому в Стране Фьордов не жить свободно. Смирись, жена. Мы все в руках богов.
Он поднялся с постели и принялся одеваться, чтобы уйти. Уит-Уис в последней попытке хоть немного отсрочить разлуку, протянула к нему руки ладонями вверх:
- Ну если не навсегда, то хоть на день-другой задержись, не прощайся со мной так быстро!
Но он не мог больше задерживаться ни на мгновение.
- Нет, я ухожу на рассвете. Завтра как раз день Тора. В этот день я родился, поэтому меня посвятили его покровительству. В такой же день я вышел в море, чтобы найти Землю Закатного Солнца... и тебя. Он принесет мне счастье и теперь, - Стирбьерн в последний раз поцеловал жену и стремительно вышел из шатра.
Под ногами хрустела морская галька, затянутая тонкой коркой льда. В серой предутренней мгле на берегу чернел длинный силуэт "Молота Тора". Стирбьерн подошел к нему и сел с подветренной стороны, в тени статуи сильнейшего из Асов. Долго сидел так, не разжигая костра, но и не чувствуя холода, поглощенный собственными мыслями. Всю свою предыдущую жизнь он считал своим домом скорее море, чем сушу, и без всякого сожаления покидал Сванехольм, уходил куда глаза глядят, не задумываясь, когда вернется. Теперь вот, впервые в жизни, ему было трудно уйти. Морской король, никогда не сомневавшийся, что ему рано или поздно и упокоиться придется в море, а не в земле, теперь выдирал себя из этой земли долго и мучительно, словно поваленное дерево...
Наконец, на востоке прояснилась серая полоска будущей зари. В воздухе потянул бриз. С моря донесся резкий крик чайки. Единственной хорошей новостью за последнее время было прекращение штормов на море; это было очень кстати для экспедиции Стирбьерна.
Великий викинг смотрел с радостью, как в узком клочке неба, что над Священной Рощей, ночная чернота исчезла - ее смыли алые краски рассвета, хлынувшие, будто горячая густая кровь. Он рассмеялся и погрозил кулаками в те стороны, где все по-прежнему было черно и мертво.