— Подожди, сейчас! — Руп снова скрылся за дверью и вернулся с кольчугой. Она была тяжела, но относительно просторна. — Учти, против силового удара топором не спасет.
— Меч есть?
— Сейчас!
— Да что там у тебя? Краснолюд по соседству живет и окно забыл закрыть?
— Вот.
Эм с недоверием посмотрела на эфес и форму оружия, вынула его из ножен, помахала. Добротный гномий меч, по весу на пределе допустимой для нее нормы.
— Потрясающе… Я, кажется, сама такие делала… Спасибо. Рассказывай дорогу.
— И это возьми, — он протянул ей облегченный арбалет с заряженным болтом. — Сильно выше не бери, точный.
— Это мне не нужно, — она отодвинула рукой предложенное оружие дальнего боя и поспешила на улицу.
— Если пешком пойдешь, к вечеру как раз успеешь! Стой здесь!
Пришлось все же подождать. Кусая губы, Эм переступала с ноги на ногу и старалась не думать о том, что сейчас происходит на поле боя.
Руп вернулся с конем, каких она никогда раньше не видела: темно-рыжий, выше обычного, с большими мускулистыми ногами.
— Это мой добрый верный друг, Лихо, — признался Руп. — Он очень… Дорог. Береги его, сохрани. А как доберешься — отпусти, он вернется.
— Ясненько-понятненько, не писай мимо куста, все будет в кружевах, — Эм подмигнула мужчине и с заминкой залезла в седло.
— Бери, — он всучил ей арбалет, — это важно. И еще. Слева! — Эм поверила, посмотрела налево и ничего необычного не заметила. — Слева, — повторил Руп, меняясь в лице, и торопливо объяснил, куда нужно двигаться.
Почему коню дали такое имя, Эм поняла почти сразу. В страхе растерять по дороге свои зубы, ее последнюю гордость, она приоткрыла рот и почти слилась с гривой животного. Он же, будто заводной механизм, почти не уставал и не потел, сбрасывал скорость ненадолго, а после нагонял привычный для него темп.
Они оба поняли, что происходит, еще издали. По реву сотен, по звукам металла, бьющегося о металл, по запаху ужаса и крови, распространявшемуся невидимым облаком.
Страха не было, была лишь холодная ярость. Лихо вылетел из деревьев на большое поле, заполненное насилием, кровью и испражнениями, яростными криками, стонами, мольбами.
И тут Эм осознала, что вышла она совсем не с той стороны, с какой следовало. Рядом с ней на помощь товарищам шел многочисленный отряд солдат, помеченных единорогом. Каэдвен. А уже в следующую секунду она интуитивно поняла, зачем ей нужен один болт: в пределах видимости находился воин на коне в необычных доспехах, который жестикулировал и отдавал приказания. Не нужно было много думать, чтобы понять, что это — лидер. Эм подумалось, что он почти великий, выдающийся, и убить его все равно что убить представителя вымирающего вида, то есть подло.
Лихо нервничал, фыркал, напоминая о той части уговора, где она его отпускает восвояси, невредимого.
— Давай, коник, еще разок, ладно? Поближе, — уговаривала она негромко, вставая на седло и балансируя, что было крайне тяжело на двигающейся лошади. В них полетели стрелы, но лучники были слишком далеко для точного выстрела.
«Это невозможно», — стучало в ее голове. Это объективно было невозможно. Слишком далеко, цель движется, болт медленный, а она вот-вот свалится с седла. Ее заметили пешие. Время вышло.
Я — этот болт, — шептала она, вспоминая уроки Йорвета. — Это мое заветное желание…
Медальон у нее на груди чуть заметно дрогнул. Положив арбалет на предплечье, она выстрелила, почти не целясь, в тот момент, когда рыцарь повернулся в ее сторону, и рванулась к своим. Подобравшись к кровавому месиву так близко, как было возможно верхом, она спрыгнула с коня. Чудовищным усилием ей удалось приземлиться на здоровую ногу, и так же, на колене, она провела последние мгновения перед нападением. Концентрация. Перенаправление сил. Если бы у нее был хотя бы Аард… Раньше она могла уничтожить их всех одним движением, теперь же предстоят тысячи.
Воспринимая их, как безликие безжизненные цели, она метко била по основным точкам прохождения артерий, в стыки брони, максимально сохраняя энергию. Они окружали; пытались тыкать в нее алебардами, копьями, но были слишком неповоротливы и предсказуемы.
Холодная ярость заполнила Эми до краев, давала ей силы, решимости причинять страдания и смерть другим существам. Но их было слишком много. «Слева», внезапно вспомнила она и отклонилась назад, уходя от удара. Из щеки хлынула кровь.
— Мымра! — кричал Гунда, прорвавшийся к ней, как таран. Он был лучшим, самым опытным бойцом среди ее друзей, и, конечно, как всегда не мог похвастаться трезвостью. — Дура! Слышала?
— Да! — Эм уложила троих быстрее, чем озвучила ответ, потихоньку приближаясь к другу, чтобы прикрыть его спину. — Все твои идеи… — она неестественно выгнулась под топором, — хороши! За них и умереть… Не жалко! ..
— Дура!!! — ревел ее друг, молотя и уничтожая все вокруг, и увлек ее вглубь смертельного вихря.
Туман. Смрад. Эм по привычке закрыла рот. Место, где она проводила часть своей жизни, предназначенную для отдыха. В голове стучало лишь одно: нужно найти меч. Она переползала через трупы, не слышала стоны и мольбы. Пальцы искали, но находили лишь кровь и чужие ткани, органы. Кто-то звал ее издалека, но она не обращала внимания. «Это все неправда, — повторяла она снова и снова. — Этого не существует. Фэад…». Она подняла голову, разглядывая высокую мужскую фигуру, появившуюся перед ней. Он стоял не двигаясь, разноцветные глаза ничего не выражали. На его шее проступила красная линия, голова отделилась от туловища и упала в жижу. Эм закричала, истошно, отчаянно, и повернулась в сторону того, кто взял ее за руку. Гунда. У него не было ноги, пальцев на правой руке, броня на груди была вмята внутрь, а в глазах стояло отчаяние того, кто боится, не хочет умирать, страдает.
— Все хорошо, — она улыбнулась через силу и тут выяснила, что ее левая рука безвольно болтается, как тряпка. Она подползла к другу, положила его голову на колени, гладила, утешала. Туман постепенно рассеивался, открывая ее взору поле умирающих и мертвых. — Так здорово, что ты есть, — призналась она шепотом другу, зажмурившись. — Помнишь наши горы? Все не зря. Все так, как должно быть. Совсем не больно… Смотри, какое небо…
Когда он перестал дышать, Эм с трудом отрезала косу с его бороды, убрала и легла ему на грудь. Ей не хотелось видеть, что вокруг, знать, что и она участвовала в этом. Не хотелось думать, чувствовать. Она попыталась забыться, вернуться в туман, чего никогда не предположила бы раньше, но движение рядом с ней привлекло ее внимание. Это был Руп. Если бы у Эми были силы удивляться, она бы обязательно это сделала, особенно после того, как его лицо изменилось до неузнаваемости, будто кто-то натянул кожу на затылок и отпилил нос, а из его рта не показались конусообразные зубы, которыми он разодрал ей шею.
Эм вскрикнула, дернулась, разливая горячую воду из бадьи.
— Не дергайся, — приказал знакомый голос. Эми перехватила руку возле плеча, посмотрела на длинные пальцы, прижала их к щеке в безотчетном порыве. Живой. Или она опять бредит?
— Не вздумай больше умирать… Больно, — пожаловалась Эм.
— Я закончил, — Йорвет отрезал нить, которой зашивал глубокую рану над лопаткой, и заглянул ей в лицо с нескрываемым волнением.
— Мне такой сон приснился… Мне и сейчас… — Эми замолчала и притянула его к себе со стойким намерением поцеловать.
— Нет. — он убрал ее руки мягко, но настойчиво.
— Из-за той эльфийки?
— Тебя это не касается, — отрезал Йорвет и взял тряпку, которой ее обмывал.
— Я голая… Я голая! — заметила она с ужасом. Эльф не отреагировал. — Черт знает что… Хорошо… Я тоже помню тебя, выглядывающего между моих ног…
— Это что, смутить меня должно? — отозвался он равнодушно. — Сообщи, как я должен реагировать, не люблю угадывать.