— Не знаю, о чем ты думаешь, но боюсь за твое здоровье, — хмыкнул Геральт.
— А я очень боюсь, что ты погибнешь… — Эм натянула одеяло на голую грудь, но ведьмак стянул его обратно.
— Постараюсь тебя не расстраивать.
— Геральт, я серьезно, — она повернулась, вгляделась в его лицо и ахнула. — Ты помолодел!
— Чувствую себя тоже прекрасно. А у тебя волосы темнеют.
— Не может быть… — Она спрыгнула с кровати, подошла к зеркалу и долго ковырялась в макушке, разглядывая потемневшие пряди.
— Чего ты там ищешь? Насекомых? Дай я поищу.
— Этого не может быть! — Эм закусила костяшку пальца и принялась нервно расхаживать туда-сюда.
— Эм, пол ледяной. И меня скоро укачает.
— Этому должно быть рациональное объяснение, — бормотала она себе под нос. - Я, наверное, до сих пор в том доме с тварью, и мне все это снится… Вот почему ты такой… Или лежу где-то в другом месте, и не было никакого путешествия по мирам, один только бред… И я уродливая и одинокая… Значит, Ги жив! Это уже хорошо…
— Крайне рациональное объяснение. Ты меня пугаешь.
— Ну и пусть бред, — резюмировала Эми. — И если все может кончиться в любой момент, то я хочу запомнить как можно больше…
Она прыгнула обратно на кровать, взяла лицо Геральта в ладони и страстно поцеловала. Реакция последовала моментально.
— Мужика хоть иногда кормить надо, — пожаловался ведьмак, сжимая ее ягодицы и насаживая на себя.
Сумасшедшая гонка, сумасшедшие ощущения, сумасшедшая разрядка. Эми будто разорвало на куски от счастья, все остальное перестало существовать. Она вжалась в Геральта, вздрагивая, и расплакалась так нежно, тихо и безоружно, что ведьмак обнял ее еще крепче, гладил по мягким волосам, едва касаясь губами ее щеки, шеи, губ. Когда она немного пришла в себя, то сразу отстранилась, прижала колени к подбородку.
— Эм…
— Можно мне побыть одной?
Она с трудом сдерживала рыдания. Все чувства, которые она так или иначе подавляла в себе, вдруг навалились на нее разом.
— В чем дело?
— Просто оставь меня одну, ладно?
— Нет, — ведьмак поборол ее сопротивление, снова обнял. — Расскажи мне, в чем дело.
— Я… поплакать хочу.
— Плачь на здоровье.
— Не в твоем же присутствии! — от возмущения она даже подняла на него глаза.
— Не думаю, что припухлости и краснота выглядят хуже, чем шрамы. Можешь не стесняться.
Эм стиснула зубы и отвернулась в досаде, но скоро размякла. Геральт ласковым движением убрал ей волосы со спины, гладил вдоль позвоночника, терпеливо ждал.
— Геральт… — прошептала она, зажмурившись, и слезы потекли по щекам, — У меня друг погиб… Я его люблю…
— Я знаю, — ведьмак сказал это со всей искренностью. Эту ее боль он чувствовал, как свою.
Эми расслабилась, уткнулась лицом в его шею, отдалась сильным рукам и позволила себе, в первый раз за долгое время, погоревать о страшной утрате.
Вилена проснулась поздно даже по ее меркам. Скинула с себя руку спящего рядом мужчины, перелезла через молодую адептку и направилась прямиком в ванную комнату. Она была обеспокоена с тех самых пор, как узнала, что Эм опять связалась с ведьмаком. Не было никаких сомнений, что малолетняя дурочка не справится с искушенным мужчиной, ко всему прочему, влюбленным в другую женщину, более опытную и умную. Нежась в пенной горячей ванне, чародейка с унынием размышляла, каким образом она будет вытаскивать свою дурочку из жуткой депрессии на этот раз. Будет ли это вообще возможно? И возможно ли предотвратить катастрофу заранее — оторвать неразумное дитя от сладкого до наступления последствий переедания?
Ее мысли плавно перетекли к бесконечным метаморфозам невезучей девчонки. В этом было что-то фаталистическое, неизбежное и чрезвычайно загадочное. Что бы вынесла из этого опыта она сама? Хотелось бы узнать.
Приведя себя в порядок со всей тщательностью, чародейка накинула на красивое платье пальто с оторочкой и создала портал, ведущий к двухэтажному строению вдали от поселений.
Эми учуяла ее почти сразу же, оторвалась от созерцания неба, окрашенного заходящим солнцем в ярко-оранжевый цвет, и улыбнулась.
— Привет, — Вилена поднялась на веранду и присела в кресло-качалку по соседству.
— Привет, родная, — Эми откопала в одеяле руку и погладила подругу по предплечью.
— А где твой шрамированный? ..
— Не знаю, — Эм повела плечом. — Ушел два дня назад.
— То есть как это? — чародейка приподняла бровь. - Все? .. И ты такая спокойная?
— Нет пока. Сказал, что вернется.
— И тебя не интересует, куда он ушел?
— Он не хотел говорить. А я не стала настаивать. Он сам знает, что и когда ему делать.
Вилена еле сдержалась от едкого замечания.
— Знаешь, зачем я здесь?
— Конечно. Ты пришла сказать мне, что я помру от тоски, когда он меня бросит, и ты не собираешься со мной возиться.
— И? ..
— И я не помру, — Эми солнечно улыбнулась. — Я понимаю тебя, твой образ мыслей. Многие думают, что живут вечно и что им кто-то что-то должен. Но не я. Я просто счастлива, что он сейчас со мной, а когда решит, что пора возвращаться – это будет его право.
— Как удобно-то, — Вилена прищурилась. — И то верно: попользоваться тобой и сменить грядку. Его полное право.
— Он мной не пользуется, — возразила Эми. — Я его… Очень чувствую… Он искренне. И я очень это ценю. Я люблю его, — добавила она простодушно. — Он — мой дом… Он — продолжение меня… Все, в чем я нуждалась… С ним так спокойно, естественно, и жажды насилия нет…
— И ты не помрешь! .. — чародейка недовольно цокнула.
— Нет, конечно же, нет, — Эми тепло посмотрела на подругу. — Мне будет очень грустно и плохо, но жизнь на этом не закончится. Я буду думать о нем с любовью, вспоминать то, что происходит сейчас, желать ему счастья… Я так счастлива была лишь однажды… В желтом платье… Знаешь, я так много страдала, что заслужила передышку. Я знаю, чем займусь после, поэтому у меня нет причин дергаться и переживать.
— То есть снова шляться по болотам, да?
Эми медленно вздохнула, постаралась подобрать слова.
— Фэад не зря сделал меня ведьмачкой. Он знает и видит больше меня. Я уверена, что для этого была веская причина. Я принесу людям добро, у меня есть цель и теперь есть средства. Я буду помогать, пока жива, до конца. Я люблю этот мир, я люблю тех, кто в нем живет, и буду все это защищать, пока смогу. Когда перестаешь отрицать самого себя, в душу приходит чистое, светлое чувство, вера в добро, справедливость. Истинная любовь беспредметна, она произрастает из любимого человека и тебя, а потом заполняет и все остальное. И там, лежа в одиночестве на снегу или в пещере, я буду вспоминать нежного и ласкового Геральта, его поцелуи, теплые взгляды; я буду думать о терпеливом и проницательном Йорвете, о смешливом и добром Ги, мудром и сильном Фэаде, о моих искренних и честных краснолюдах. О тебе. Вы все в моем сердце, и я уже никогда не буду по-настоящему одна. Может быть, в этом и заключается самая большая мудрость — принимать то, что с тобой происходит, быть за это благодарной? Столько всего пришлось мне пережить, и я пройду это все столько раз, сколько потребуется, если в том будет нужда. Я… Теперь живу…
Вилена замолчала, отвернулась. Ее сердце сжали тоска, зависть, и почему-то стало стыдно.
— Обещай, что не будешь спать на снегу, а придешь ко мне, — попросила она тихо.
— Если для этого найдется хоть одна причина — обещаю. Я тебя люблю. Как жаль, что я не могу дать тебе Ги, — Эми снова сжала руку чародейки и грустно улыбнулась. Ее накрыло привычное тепло, сердце застучало сильнее.