— Куда? — Эми выпучила глаза.
— Домой.
Дом. Место, где тебе хорошо, спокойно, радостно. Как объяснить, что дом для нее — это другой мужчина, тем более, если сердце тянулось и к нему тоже? Запутавшись в противоречивых мыслях и чувствах, Эми наконец посмотрела на него и отрицательно покачала головой.
— Прости, — выдохнула она и, не справившись с собой, погладила Йорвета по предплечью.
— Ты самая странная из всех D’hoine, каких я знал, — признался он еле слышно, разглядывая ее лицо.
— Просто мне повезло встретить необычных личностей.
— Повезло быть искалеченной?
— И обратно излеченной.
— Ты это так называешь? И кто вылечит твои душевные раны?
Конечно же, Геральт. Без сомнений. И тут Эми поняла, что видит Йорвета в последний раз. Она потеряла его, когда стала ведьмаком, так ей казалось, и теперь, когда она осознала свою ошибку и возможность быть с ним рядом снова стала осязаемой, эта потеря стала почти невыносимой.
— Ну, а ты-то что плачешь, дурочка?
— Не могу тебя терять… — Призналась она, вытирая слезы резкими движениями. — И мне больно от того, что причиняю тебе боль…
— Значит, не так уж ты и определилась, а? — Эми затрясла головой, сняла медальон с шеи и протянула ему.
— Оставь себе.
— Не могу… Но мысль о тебе так часто… Как ты и говорил… Я представляла…
— Не плачь. Хорошо, — сдался Йорвет, забрал украшение и ободряюще улыбнулся, — подержу пока у себя на случай, если ты передумаешь. Ведь у тебя есть девятнадцать с лишним лет, не так ли? — Эми улыбнулась сквозь слезы жалобно и вымученно, и эльф посерьезнел: — Уверена, что он даст тебе все, что тебе необходимо?
Волшебный город. Йорвет на кухне. Озорная кудрявая девочка, такая родная, такая красивая… Нет, Геральт мог ей дать не все, но это не имело значения. Как жаль, что нельзя разделиться, как разделилось сердце, и уйти с Йорветом вместе, при этом оставшись с Геральтом…
Эм поняла, что от нее ждут реакции и кивнула.
— Хорошо. Посиди здесь, мне надо с ним поговорить. — Девушка испуганно схватила Йорвета за руку, когда он вставал. — Не бойся, обижать не стану. Обменяемся парой слов.
Эми смотрела, как Йорвет бесшумно уходит и скрывается в зарослях кустарника. В груди закололо. Он стал неотъемлемой частью ее души, воспоминаний, надежд, и, уходя, отрывал что-то важное от нее самой. Побежать, крикнуть, остановить! Геральт…
Ждать пришлось недолго. Ведьмак вернулся, изучил ее лицо, сел рядом.
— Теперь я знаю, что ты чувствовал тогда, — шепнула Эми и уткнулась в его плечо. — С ней…
Геральт не хотел оживлять в памяти расставание с Йеннифэр. Он ничего не ответил, лишь прижал Эм к себе крепче и уткнулся в каштановые волосы, вдыхая их аромат.
Потом они долго смотрели на звездное небо, не имеющее ничего общего с этим небом. Это было так естественно, правильно, будто они были сообщающимися сосудами, и их содержимое плавно смешивалось.
Тогда вообще все было по-другому. Будь у Эм шанс, она бы и сама приняла ряд совсем других решений. Хотя теперь сожаления имели никакого смысла. Должно быть, предстоящие трудности заставляли ее ностальгировать, вспоминать то, что было так давно. А может, несвежие фаоли? Сколько бы Эм их ни ела, привыкнуть к мерцающим штукам, похожим на склизкие гусеницы, она не могла.
— Лучше? — спросил у нее худой щупленький мужчина, присаживаясь рядом.
Да, ей было лучше. Ожоги на руках покрылись корочкой и не болели, как Дидо и обещал. Она ощутила привычный сладковатый запах, который неизменно его окружал, и продолжила следить за Альдераном, приближающимся к горизонту. Его яркий серебристый свет все реже напоминал ей о луне, такой далекой и недостижимой, что иногда казалось: Эм ее попросту выдумала.
Когда Альдеран скроется, появится виток Висзрана, и тогда они отправятся в путь. Вполне возможно, что последний.
— Готова? — спросил Дидо, не скрывая волнение.
Эм была готова. Она знала, как давно и сильно жаждал Дидо этого момента, а ей все равно заняться было нечем. Но оставалось еще немного времени, чтобы вспомнить, как все начиналось. Когда она была другой, когда была еще надежда на возвращение, а самое главное — была причина…
====== 6.2. ======
Свой первый рассвет в месте, который стал ее очередным прибежищем, Эм встретила почти сразу, как смогла подняться с лежанки. Если бы не паршивое самочувствие, она бы первым делом отыскала того лысого ссохшегося типа, который беспрестанно булькал и пытался запихнуть ей в рот каких-то светящихся насекомых, но настроения заниматься подобной ерундой не было. Хотелось лишь вернуться домой. Поэтому она доковыляла до проема в стене, прошла сквозь пелену и вышла на свежий воздух.
Девушка настолько привыкла к травмам головы и измененным состояниям сознания, что почти не придала случившемуся накануне значения. Ну, летала она над мертвой землей, и что? Кто знает, может, ей это привиделось?! По сути своей, при долгих размышлениях, Эм была готова также предположить, что ей привиделся и Геральт, и Йорвет, и Фэад, и вообще вся ее жизнь. Правда, при таком раскладе неясно было, что же она есть такое, но ведь никто и не требовал от нее объяснений, а сама она, будучи не в состоянии со стороны оценить реальность или нереальность происходящих с ней событий, тем более не могла эти объяснения предоставить.
Снаружи было относительно светло. Неприятная на ощупь земля комьями липла к босым ногам, тело было легким, но и это ее не смущало. Эм подняла глаза к небу, увидела большую звезду с серебристым свечением, клонящуюся к горизонту, оглядела созвездия, совершенно ей незнакомые, и застонала. «Чертовщина какая-то», — подумала она с отчаянием, дошла, держась за бок, до ближайшего валуна, села на него и тут же встала: камень оказался теплым и мягким.
— Да что же это? .. Что я наделала? — прошептала она в ужасе, потянулась за плечо, но меча не оказалось. Еще одно потрясение. Эм вгляделась, удостоверилась, что камень не проявляет признаков жизни, и паника немного отступила. Если она оказалась в землях, совсем далеких от Геральта, могли ли звезды измениться до неузнаваемости? Девушку никогда не занимал религиозный вопрос, но все происходящее с ней окончательно выбило ее из колеи. Она встала на колени, прижала подбородок к груди и отчаянно зашептала: — Пожалуйста, прошу, если есть там… Что-нибудь… Пусть я вернусь домой… Я больше никогда, никогда не стану ни во что вмешиваться, не стану брать на себя слишком многое…
В голове у Эми сами собой рождались исключения из ее клятвы: только если никто никого не будет несправедливо обижать, если детям не будет грозить опасность, если речь не будет идти о ее друзьях или любимом человеке. Прервав мысленно список, она поднялась с колен и некрасиво выругалась: видимо, ничто и никогда не сможет привить ей хоть немного ума. Внутреннее представление о правильности моментально подсказало, что оно и к лучшему, и диссонанс привел ее в еще более мрачное настроение. Именно в этот момент она заметила боковым зрением чахлого лысого человечка. В руках у него был сосуд с мерцающими гусеницами, и Эм, безо всяких возражений со стороны того самого внутреннего представления, решила скормить ему разом всех насекомых, если он не предоставит ей внятного объяснения и в срочном порядке не отправит ее домой.
Человечек тихо забулькал, помахал руками и протянул ей металлический треугольник на веревке. Эм сощурилась. Тогда он попытался показать ей, что треугольник нужно надеть на шею, побулькал еще немного и показал пальцем на рот.
— Чего тебе надо? Можешь нормально говорить? — Он протянул ей треугольник в третий раз, вместе с сосудом. — Я это жрать не стану. Даже не надейся.
Человечек громко вздохнул, напустил на себя несчастный вид и сел на мягкий валун. Болтая ногами, он положил в рот одну из гусениц, пожирнее, и, похоже, пытался придумать, как надеть на странную особу амулет.
Эм тяжело присела рядом. Бок рвало и тянуло, но это было ничто в сравнении с кошмарной действительностью. Почему с ней все это происходит? Она подумала еще раз, приняла от незнакомца украшение, положила его на ладонь, чтобы рассмотреть, и услышала его вопрос: