В каждом из сюжетов герой располагает большим войском (рис. 5). Размер флотилии, отправившейся в путь, в историях Ингвара и Свейна выражен одним и тем же числом: у каждого из них было по тридцать кораблей. По-разному, однако, объясняется в саге происхождение этих отрядов. Ингвар, согласно саге, «отплыл из Свитьода на 30 кораблях», прибыл на Русь, пробыл там три года и затем, также «с 30 кораблями», поплыл со своими спутниками по реке. Данное сообщение саги заставило некоторых исследователей, буквально воспринявших каждую деталь в рассказе об Ингваре, гадать, были ли это те же самые корабли, с которыми он пришел из Свитьода, либо часть войска он набирал на месте, комплектуя ее из русских дружинников[203]. Исследование рунических надписей на «камнях Ингвара» и ареала их распространения привело М. Ларссона к выводу, который разделяется целым рядом исследователей, что поход хёвдинга Ингвара из Свитьода организовывался на основе ледунга[204], и в таком случае если не точно тридцать, то по меньшей мере половина от этого числа судов была в его распоряжении. Таким образом, для истории Ингвара, в основе которой могли лежать исторически достоверные сведения о походе одного из хёвдингов на Русь, эта цифра, хотя и преувеличенная и облеченная в фольклорно-окрашенную форму, может еще быть объяснена.
Рис. 5. Корабль викингов. Граффити на кости
В истории Свейна также говорится о «большом войске», с которым он пришел на Русь, но отряд в тридцать кораблей он снаряжает на Руси, чтобы отправиться с ним к Силькисив. Очевидно, что существенным элементом рассказа было не то, где или как набирался отряд, а его численность. Число тридцать, как любое кратное трем, в первую очередь наводит на мысль о его условности и о том, что в его использовании следует видеть художественный прием. Это становится очевидным, в частности, из эпизода, рассказывающего о встрече отряда Свейна с отрядом язычников, количество судов которых в три раза превосходило флотилию Свейна и равнялось девяноста, что, впрочем, не устрашило скандинавский отряд, и в битве, как сказано в тексте, Бог даровал им победу. Можно полагать, что численность войска Свейна приведена автором по аналогии с рассказом об Ингваре и является его собственной конструкцией, построенной на основе фольклорных законов.
Обучение иностранным языкам
Ингвар, находясь на Руси и готовясь к походу, посещает школу, где преподаются языки, которые будут помогать общению путешественников с местным населением. Рассказ саги об этом краток: «Пробыл там Ингвар три зимы и научился говорить на многих языках». Подробно изложив историю Ингвара и переходя к повествованию о Свейне, автор вновь фиксирует внимание на этом этапе предпоходной подготовки своего героя, но, по-видимому, опирается на уже введенную в сюжет информацию. Он фактически отсылает к ней, говоря: «И рассказывают, что той зимой Свейн пошел в ту школу (En er sagt, at þann uetur geck Sueinn j þann skôla[205] […]. Выделено мной. – Г. Г.), что он выучился говорить на многих языках, которые, как то знали люди, были в ходу на Аустрвеге».
Расширение в этом случае контекста за счет детализации ареала (Восточный Путь), где были распространены языки, которые изучал Свейн, весьма примечательно. Из этого уточнения, отсутствующего в рассказе об Ингваре, мы получаем представление о том, где должен был лежать путь отряда Свейна, и можем предположить, что там же проходил и маршрут Ингвара.
О том, какие языки автор саги причислял к тем, которые могли услышать путешественники, дает представление эпизод Похода Ингвара, в котором рассказывается, как герой знакомится с Силькисив, королевой, правящей городом Цитополем:
«Эта достойная женщина знаком показала, чтобы Ингвар и его спутники подошли к ней. Тогда сошел Ингвар с корабля, и подошли они к знатной женщине. Она спросила, кто они и куда они направляются. Но Ингвар не отвечает, потому что он хотел узнать, могла ли она говорить на разных языках; и оказалось, что она могла говорить на латыни, по-немецки, по-датски и по-гардски (в других рукописях: по-гречески. – Г. Г.) и на многих других [языках], которые были в ходу на Аустрвеге»[206].
Ограничившись обобщающей информацией о множестве языков, которых он не называет, автор все же поименовывает четыре: латынь, немецкий, датский и гардский (т. е. язык Древней Руси).