Особенно отвратительны Гудрун дочери Гьюки поджигатели — их ждут муки на том свете, а многих расплата постигнет еще на этом: первое появление Гудрун приурочено к Битве на Поперечной Реке 19 июля 1255 г., где пал главарь поджигателей, Эйольв сын Торстейна. Вина поджигателей, как поясняет Гудрун, в том, что они «...в своем злонравии хотели распространить язычество по всей стране». Более парадоксальные слова из уст персонажа языческих песен трудно себе представить, и Йорейд остается только проснуться. Позже женщина из сна вновь является Йорейд и называет себя, и тогда Йорейд задает законный вопрос, что делают тут язычники. На что следует ответ: «Тебя не касается, — говорит та, — христианка я, или язычница, но я друг моего друга»[42]. Из контекста ясно, какой смысл вложен в слово «язычество» (heiðni): Стурла использовал его в данной главе в значении «варварство», «деградация общества». Это не менее поразительно, чем само явление Гудрун дочери Гьюки христианам, ведь Стурла был крупнейшим знатоком языческой культуры — саг, эддической и скальдической поэзии. Но если Исландия впала в варварство и погрязла в жестоких распрях, может быть, правы сторонники королевской власти, ратовавшие за подчинение конунгу Хакону? Гудрун отвечает и на этот вопрос: ей «мерзки все птицы, которые гадят в свое гнездо». Эти суровые слова непосредственно относятся к племяннику автора саги, Торгильсу Заячья Губа, послушно исполнявшему приказы конунга, но похожее клеймо заслужили почти все хёвдинги, которые принесли своей стране посильный вред. Так где же правда, если отвратительны и те, кто способствовал покорению страны, и те, кто злоупотребил независимостью? Ответ без обиняков могло в 1280-е гг. дать лишь привидение, но не лагман конунга Магнуса в Исландии:
Упомянутый здесь Бранд Щедрый сын Вермунда, которого Стурла выбрал в качестве национального символа — известный купец середины XI в., общавшийся с конунгом Харальдом Суровым (1047-1066): об этом рассказывается в «Пряди о Бранде Щедром», которая была записана задолго до «Саги об Исландцах». Он выбран не потому что выделялся силой или могуществом, но потому, что остался в памяти как образец гордости и достоинства: в «Пряди о Бранде» Бранд скорей отдаст конунгу Харальду все свое богатство, чем поступится своей независимостью[43]. Увы, к XIII в. эпоха подобных людей закончилась, и общественное сознание перестало соответствовать идеалам Бранда и Стурлы Тордарсона. Раз так, единственный способ сохранить уходящий менталитет как культурное достояние страны — правдиво рассказать сагу о делах недавнего или далекого прошлого. И здесь труды Стурлы не пропали даром. Не только его собственный текст — «Сага об Исландцах» — был вскоре после его смерти переписан и вставлен в обширную компиляцию об истории Исландии XII-XIII вв., «Сагу о Стурлунгах», но были записаны и переписаны лучшие родовые саги, те самые, которые восхищают ныне читателей всего мира, — «Сага о Ньяле», «Сага о Людях с Песчаного Берега», «Сага о Названых Братьях» и т. д. Нам не дано знать, в каком виде эти саги существовали при жизни Стурлы, но то, что он был с ними в той или иной форме — устной или письменной — знаком, не подлежит сомнению: в составленной Стурлой версии «Книги о Заселении Земли» он ссылается на целый свод родовых саг, некоторые из которых ныне утрачены.
Сцену снов Йорейд с речами Гудрун дочери Гьюки можно считать эпилогом «Саги об Исландцах», хотя она и не поставлена в самый конец саги. За ней следует еще несколько глав, и последняя из них (гл. 200) содержит развернутое описание казни Торда сына Андреаса 27 сентября 1264 г. В дошедшем до нас виде «Сага об Исландцах» завершается словами, и по сей день остающимися в силе: «И с тех пор события в Исландии развивались мирно». А значит, эпоха саг завершилась.
Тот текст «Саги об Исландцах», которым мы ныне располагаем, не является ее исконным вариантом: автограф Стурлы и первые списки с него утрачены[44]. Ок. 1300 г. многократно упоминавшийся выше свояк и ученик Стурлы, лагман Торд сын Нарви (ум. 1308) создал из записанных ранее саг об истории Исландии в XII-XIII вв. обширную компиляцию, построив ее вокруг «Саги об Исландцах»
42
В развитие сцены Гудрун, к изумлению своей собеседницы, ссылается на «троицу, которую любит Бог» (sic).
43
См. русский перевод: Е. А. Гуревич: О Бранде Щедром // Корни Иггдрасиля. М., 1997, с. 513-515.
44
Еще в 1461 г. в библиотеке монастыря на Подмаренничных Полях (Möðruvallaklaustrit) значилась книга под названием Íslendinga saga vond (т. е. «Сага об Исландцах», в плохом состоянии), но содержание этой ныне утраченной рукописи неизвестно.