Арни Лютый выскочил сразу вслед за Халлем. Он запнулся ногами о столешницу, ибо был уже в возрасте, и упал наземь.
Те спросили, кто это там несется, сломя голову.
— Здесь Арни Лютый, — говорит он, — и я не буду просить пощады. К тому же я вижу, что здесь рядом лежит тот, чью судьбу мне не грех разделить.
Тогда Кольбейн молвил:
— Коли дать тебе пощаду, позабудешь Снорри сына Стурлы.
Оба они, Кольбейн и Ари сын Ингимунда, одновременно поразили Арни; кроме них Арни ударили и другие люди, и он тут же испустил дух.
Затем горница стала рушиться — вначале с северной стороны, а потом рухнул и чердак, что был устроен с южного краю. Под ней остались эти люди: Ислейв сын Гицура, его брат Кетильбьёрн, Бьёрн сын Олава, Стейн Кузнец, Кольбьёрн и Асгрим. Гудлауг Подпасок, Кетиль Дубильщик и Кормак Кухарь погибли в чулане. Сокки сын Орма погиб в каморке. Одного бродягу звали Паль, его нашли мертвым в клети для столешниц (borðhús). Девятеро бедняков, ночевавших в приюте для гостей (gestahús), оказались погребены в ней; одного из них звали Торфинн, он был отцом Торольва Лудильщика. Всего в пожаре погибло двадцать пять человек.
Халльдор сын Эгмунда миновал чулан и вышел через южные двери наружу. Там стоял Эйольв сын Торстейна, который даровал ему пощаду. И когда он уже подошел к церкви, ему повстречался человек по имени Торгильс Кузнец — позже его убили на Подмаренничных Полях. Он схватил Халльдора одной рукой у самого входа в церковь, сказав, что тому нечего делать внутри, а другой рукой ударил его мечом, и попал по шее справа, так что вся кровь брызнула на церковь. Это была большая рана. С ней Халльдор зашел в церковь.
Вот уже запылали все постройки хутора, не сгорели лишь кухня с каморкой, да творожный чулан.
174. О том, как Гицур спас свою жизнь.
Теперь следует рассказать о Гицуре сыне Торвальда, что он пошел к творожному чулану, а Гудмунд, его родич, сопровождал его. Гицур велел Гудмунду уйти от него прочь, и сказал, что испытает напоследок коекакие хитрости, которые, если и помогут, то ему одному, но не им вдвоем. Потом к ним примкнул священник Йон сын Халльдора, но Гицур велел им с Гудмундом оставить его и идти прочь. Затем Гицур сбросил с себя броню и шишак; меч он по-прежнему держал в руке. Йон с Гудмундом миновали чулан и вышли из южных дверей: оба они получили пощаду.
Гицур сын Торвальда зашел в чулан. Он увидел, что на настиле в чулане стоит сосуд (ker) с творогом. Туда, в творог, он и засунул меч Бронерез, так что тот засел по самую рукоять. Гицур увидел, что рядом, в земле, зарыт небольшой сосуд с сывороткой, а сосуд с творогом нависает над ним, почти закрывая второй сосуд, тот, что в земле. Там было достаточно места, чтобы в сосуд пролез человек, и Гицур залез в тот сосуд, что был зарыт в землю, и сел в сыворотку в одном холщовом белье; сыворотка достигала его сосков. Холодно было в сыворотке.
Не успел он просидеть там долго, как услышал людскую речь, и разобрал, что говорят о том, что когда его обнаружат, трое назначенных для этого людей должны будут его поразить: каждый из этих троих должен был, не страшась, нанести по удару, и проверить, что из этого вышло. Это доверялось Храни, Кольбейну Усу и Ари сыну Ингимунда. Вот они входят в чулан с факелом и обыскивают все вокруг. Они подошли к сосуду <с творогом>, закрывавшему второй сосуд, где сидел Гицур, и трое или четверо мужчин ткнули в сосуд копьями. Они заспорили. Некоторым казалось, что что-то есть, но другие это отрицали. Гицур держал на животе ладони так расслабленно, как только мог, чтобы те как можно позднее догадались, что попали в тело. Он повредил себе ладони и оцарапал лобковые кости. Ран было много, но все они были легкие. Гицур сам рассказывал так, что до того, как те зашли в чулан, он дрожал от холода столь сильно, что сосуд звенел, но когда те вошли в чулан, он больше не дрожал. Дважды обыскивали они чулан, и все повторялось сначала.
После этого они ушли из чулана, и вышли во двор, и собрались в обратный путь. Тут оставшиеся в живых запросили пощады: то были Гудмунд сын Фальки, Торд Дьякон и Олав, которого позже прозвали Гостем — его ранил в битве Эйнар сын Торгрима. Уже занимался день. Затем поджигатели сели в седло и выехали со двора. Эрн Нога ехал самым последним. Он говорит Эйольву, что видел, как к церкви подходил человек, и его заводили внутрь. Эрн сказал, что, по его мнению, это — Гицур, и по всем признакам надо поворачивать назад. Многие отвечали, что этого просто не может быть. И затея вернуться не воплотилась.