Глеб, что они делают с тобой?
Приступ длился почти полчаса – раньше они никогда не бывали такими продолжительными, – и потом еще почти час Катя приходила в себя. Она села возле контейнера и долго глядела на стальную крышку-полусферу. Наконец, сдвинув фиксаторы, распахнула ее. Выпуклая часть звонко стукнула по стенке контейнера.
Клубень уставился на нее, а Катя уставилась на артефакт.
Так его называли Опанас и Глеб. Артефакт напоминал крупную луковицу – мягкую, будто подгнившую, покрытую полупрозрачной кожицей. То есть это раньше она была полупрозрачной, но за последние недели потемнела и стала тверже. А еще клубень немного увеличился, будто распух. И девушке казалось, что он едва заметно светится.
Но главным было другое.
Как только Катя откинула крышку, над склонами пронесся неслышный шепот.
Померкло осеннее небо, на холме стало темнее. Она прижала пыльцы к вискам. Дуновение ментального ветра, чьи-то голоса в голове, тени клубятся вокруг… В этот раз сильнее, чем раньше. Что это такое, что происходит каждый раз, как она открывает контейнер? Что-то очень странное начинается в сознании. Странное – и опасное.
А потом откуда-то из глубин Зоны, затянутой мхами и лишайником, скрытой за непроходимыми лесными дебрями, полями аномалий и болотами далекой темной глуши к Кате устремился ВЗГЛЯД.
Она была готова к этому – и все равно вздрогнула, ощутив его.
Всякий раз одна и та же картина возникала перед ее мысленным взором: огромное темное поле, ночь, ничего не видно. И где-то там, во мраке посреди поля, сидит ОН. Хозяин этого места. Ему кое-что нужно, очень нужно, но он не видит этого в темноте.
И когда Катя открывает контейнер – она словно приподнимает крышку сундучка. А в сундучке горит свеча. Свет вырывается наружу, и посреди чернильной тьмы поля возникает одинокий блеклый огонек.
И тогда он – тот, что притаился во мраке, – замечает огонек. Понимает, что именно там прячется то, чем он так жаждет завладеть. Он поднимает огромную косматую голову. Его бездонные черные глаза смотрят на Катю.
А потом он начинает говорить.
На самом деле она не слышала никакого голоса. Но из глубин Зоны пришли слова и мерным похоронным звоном зазвучали в голове: Принеси его. Принеси клубень. Принеси, иначе умрут оба. В страшных пытках умрут, каких не знал еще ни один человек. Вы близнецы. Между вами связь, тесная связь. Ты чувствуешь его боль? Его страх, его ужас? Ты понимаешь, каково ему. И второму, который тоже дорог тебе. Чтобы прекратить эти мучения, чтобы спасти их обоих – принеси артефакт, принеси клубень, а иначе…
Она захлопнула крышку, громко щелкнув фиксаторами.
И сразу светлее стало на холме, отступили тени, призрачный шепот смолк.
И ВЗГЛЯД исчез. Исполинская косматая фигура, которую она увидела внутренним зрением – возникшая где-то в глубине Зоны, в самой глуши, за Северным Могильником, подпиравшая головой черное звездное небо, – пропала, растворилась в дымной мгле.
Катя встала на подгибающихся ногах и принялась собираться.
* * *Скворец так и не очнулся. Целый день она тащила его на волокуше, которую смастерила из веток, потом шла еще полночи и преодолела в общей сложности километров восемь, вряд ли больше. Она легла спать рядом с бредящим сталкером, а под утро проснулась и долго сидела над ним, разглядывая покрытое испариной симпатичное лицо с тонкими чертами. И что такому мальчишке в Зоне делать, ему бы в институте учиться да с девчонками знакомиться после пар…
На рассвете Катя двинулась дальше. С каждым шагом ненависть к людям и злость на саму себя крепли в ней, и острая злая дрожь пронзала тело.
Зачем она спасла его? Что получила взамен, какую благодарность?
Никакой – и теперь приходится волочить полутруп на своем горбу. Зачем спасать людей, зачем вообще помогать им хоть в чем-то? Надо думать только о себе, о своих нуждах. Дура, чувствительная дура, потеряла артефакты, а ведь за них можно было выручить немало. Теперь придется продавать дом и всё остальное.
Белобрысый мальчишка на волокуше бредил и звал кого-то. К полудню лес закончился, Катя сняла с плеча СВД, посмотрела в прицел и увидела далеко впереди будку, земляную дорогу, шлагбаум, людей в форме. Она присела, чтобы военные не заметили ее. Надо обойти КПП. Повернулась к волокуше – и поняла, что тащит Скворца зря. Он умер, а Катя и не заметила. Может, он уже пару часов как мертв…
Зря, все зря! Мальчишка умер, не приходя в себя, и последние сутки его жизни были заполнены кошмарами, которыми боль напитывала сумрачное сознание. Зачем было спасать его? От людей не дождешься благодарности. Все люди – твари. Больше никогда не поступлю так. Я знаю, для чего живу, в отличие от всех этих грязных бродяг Зоны, у меня есть цель. Я существую ради нее. Сплю ради нее, ем, хожу, дышу – вся моя жизнь подчинена этой цели. Есть только я – и она.