— То, что ты держишь в шприце, является частью артефакта под названием «клякса». А два отделенных от «кляксы» сгустка называют «партнерами».
— Хорошо рассказываешь, продолжай. Я сразу все понял.
— «Клякса» — один из артефактов Зоны. Его создает аномалия «прорва», крайне редкая и опасная штука. Странные свойства у «кляксы» обнаружились давно, а теперь их научились использовать. Между двумя частицами, которые отделили от артефакта, остается связь.
— Половая?
— Ха — ха, молодец, пошутил. Природу связи не смогли выявить. Никакого излучения, не зафиксировали, хотя должны были бы. Самое современное оборудование использовали, самое тонкое… Ничего. Появилась даже идея, что «партнеры», связаны через подпространство. А результат у этого такой: если заставить один кусочек «кляксы» вибрировать, второй начинает вибрировать точно так же. И не только вибрация, любые изменения одного происходят и со вторым. Они как бы обмениваются сведениями, понимаешь?
— М — да… Нет, вообще, интересная штука, — согласился Пригоршня, приглядываясь к маленькой черной кляксе в шприце, вокруг которой, как и прежде, в воздухе расплывалось мутное темное пятнышко аномального излучения. — Но странная, просто ужас. Черт знает, что эта ваша Зона вытворяет.
Химик не стал возражать:
— Согласен. Зона вообще вся странная. Про этого конкретного «партнера» я в курсе потому, что когда мы поняли, как использовать их для связи, и худо — бедно освоили технологию, майор Титомир настоял, чтоб ему выделили пару «партнеров». Хотел организовать связь с начальником охраны вашего крыла, там капитан какой‑то…
— Он в депо, скорее всего, мертв.
— Но тут заварилось дело с экспедицией, Цивик назначил майора ее охранять, и стало не до того. Вот «партнер» и хранился пока в сейфе зампотыла, а второй я сейчас нашел в кабинете Титомира.
— Нашел, значит, — повторил Пригоршня.
— Повторяю: я своего «партнера» уже себе ввел. И, как видишь, живой. Давай, не ломайся, как девчонка перед первым сексом. Очень неудобно, что наша коммуникация привязана к кабинету зампотыла. «Партнеры» решают эту проблему.
Пригоршня пощупал мочку левого уха, сунул палец за нее, в углублении ощутил хрящик под кожей. Поморщился — не хотелось ему делать то, что предлагал Химик. С другой стороны, он «кляксу» всегда может из своего черепа вытащить.
— А ты уверен, что не пролезешь через вентиляцию? — спросил Химик.
— Да уж не сомневайся, — Пригоршня поднес шприц к уху. — Зомбарь был тощий, как глиста, а я хлопец немаленький. Скажем честно: метр восемьдесят восемь. И он‑то, видно было, еле протиснулся, ужом там полз, а мне — точно никак. Я по всем комнатам прошелся, вентиляция везде одинаковая.
— Типовая, — вздохнул Химик. — Ну, что ты там?..
— Я морально готовлюсь. Не нукай.
Он приставил шприц к месту, которое перед тем ощупывал пальцем, и вдавил клапан. Кольнуло, но не сильно, он думал, хуже будет. Тихо пшикнуло. Морщась, опустил шприц — наконечник был пустой. Химик сказал:
— Теперь лучше сядь. Ты там стоишь? Сядь.
— Почему? — Пригоршня сел. — Вроде все нормально.
— Может стать не очень нормально. Иголки ведь у них органические. И они почти на сантиметр длиннее, чем кажутся, поэтому я тебе и говорил не прикасаться к ним и ничего не задевать. Просто концы у них почти что наноразмерные. После укола в иглах срабатывает заложенная программа, они вырастают, и тогда…
— Вырастают? — переспросил Пригоршня. — В черепуху мне врастают? А почему ты мне про это не сказал раньше?
— Потому что ты не захотел бы вкалывать себе «партнера».
— Да я его сейчас из себя вытащу!
Ему почудилось, что голос Химика дублируется вторым, таким же, но звучащим тише и как‑то призрачно… и будто не снаружи, а где‑то внутри, в голове.
— Что происходит… — начал он, но заткнулся, услышав слева шелест. То есть не слева от себя, а в левой части головы. Шелест сменило бульканье, скрип.
— Ну что, заработало?
Это донеслось не из интеркома — раздалось в левом ухе.
— Химик! — позвал Пригоршня.
— Я здесь.
— Так, стоп… — он потянулся к интеркому, нашел нужную кнопку и выключил его. — А сейчас ты меня слышишь?
— Ну да. Кстати, ты меня почти оглушаешь. Можешь говорить гораздо тише, только артикулировать… В общем, еще приспособимся, но пока просто говори тише.
— Это, значит, через черепную кость звук попадает на моего «партнера», а от него — к тебе.
— Да, и поэтому я могу слышать также внешние звуки. Вообще «партнер» — это биотехнология, иглы органические, а он сам… не пойми из чего. Иголки прорастут немного дальше и адаптируются. Самонастроятся и начнут тоньше, чище снимать сигналы. Тогда тебе и мне достаточно будет только артикулировать, говорить почти про себя, едва шевеля губами. Если потренироваться, можно делать это так, что даже когда кто‑то встанет рядом, он не поймет, что ты с кем‑то общаешься. Голова кружится?
— Нет, — ответил Пригоршня, поднимаясь. — Ничего не кружится, только в ухе тянет. Ну и вообще необычно как‑то. Ты теперь у меня в башке… Такое чувство, вроде меня подслушивают.
— Это пройдет. Хорошо, теперь ты при нормальном оружии и при связи. Готов снова спуститься к воротам депо и кое‑что выслушать?
— Готов. Я всегда на все готов.
— К моему рассказу, боюсь, все же не готов. Давай еще раз наведаемся вниз, а по дороге, раз уж мы теперь с тобой партнеры, я расскажу кое‑что про Кауфмана и его экспедицию. Я ведь не просто так работаю в лаборатории. Я занимаюсь расследованием.
Глава ПЯТАЯ
— Дэ — Вэ — Эр, — по слогам повторил Пригоршня и стволом силовой винтовки толкнул дверь на лестничную площадку. Он держал горящий фонарик, а на плече висел снятый с предохранителя «Вихрь». Яркий луч светил прямо вперед. Голос у Пригоршни был спокойный — спокойный, как у мертвеца. Он сейчас почти все силы тратил на то, чтобы говорить спокойно, потому что Химик рассказывал просто невероятные вещи, от которых на лбу выступала испарина.
— Дивизион Внутренних Расследований, — повторил Химик. Место, откуда доносился его голос, немного сместилось, теперь он звучал в районе виска. — Я, можно сказать, агент — внедренец. Делюсь с тобой секретной информацией потому, что положение безвыходное, мой помощник остался в Зоне с экспедицией Кауфмана. У меня нет других союзников. На самом деле, тебе не положено все это знать.
— Так я и не хочу! — возмутился Пригоршня, пересекая лестничную площадку. — Зачем мне проблемы? Иди на фиг из моей головы! Я сейчас просто вытащу «партнера» и…
— Нельзя, повредишь височную долю. Хочешь идиотом стать? Теперь его можно извлечь только специальным щупом.
— А почему ты мне раньше не сказал, кандидат? То есть какой ты кандидат — агент!
— Я действительно кандидат наук. После армии вышел в отставку сержантом, долго был на гражданке, пошел в науку. А когда появилась Зона, меня опять… позвали.
— В шпионы позвали, ага, — Пригоршня взялся за колесо на техническом люке.
— В агенты, Пригоршня, в агенты. Позвали потому, что командованию нужен был свой человек в Комплексе. Через Периметр идет подпольный трафик артефактов, понимаешь? Незаконный.
Пригоршня сипло прокашлялся и сказал:
— Конечно, это все знают. Сталкеры торгуют.
— Да. Есть законный вывоз «аномальных продуктов Зоны», как их называют в документации, а есть подпольный. Там крутятся сотни миллионов долларов. Знаешь, сколько за разные артефакты платят корпорации или спецслужбы других стран? В том числе и недружественных нам?
Раскрывая люк, Пригоршня сглотнул. Спокойно, спокойно! Чертов агент не догадывается, что связался с человеком, который имеет прямое отношение к «подпольному трафику аномальных продуктов», как и не знает, для чего Пригоршне на самом деле нужно в Зону. Иначе не открывал бы ему эти тайны. С большой землей связи нет, нога сломана… сейчас Химик зависит от Пригоршни намного больше, чем тот от Химика. Главное, не выдать себя. Агент ведь только слышит его голос, а мысли читать не умеет, вот и думай теперь, что говоришь, брат Пригоршня, каждое слово фильтруй, каждую интонацию контролируй. Строй базар четко и выверено.