Волки смолкли, и ему показалось, что из долины донесся звук, настолько тихий, что не разобрать, то ли источник и вправду в долине, то ли это у Химика в лаборатории что‑то стукнуло. Подняв «Вихрь», Пригоршня пошел к валуну, и синеватая дымка лениво закружилась вокруг ног. Интересно: поел всего ничего, но больше не хочется совсем, зато сил столько, будто десяток «сникерсов» стоптал. Полезная штука этот «родник».
— Нам нужно заключить соглашение, — решил Химик.
— Да, теперь нужно. Что имеешь мне предложить, агент?
— Ты забираешь себе пять миллионов. Государство не обеднеет, армия тоже. Я обещаю никому про это не говорить. Прикрою тебя, но «доминатор» ты доставляешь в Комплекс вместе с Кауфманом и его дочкой.
— Ага, и меня вяжут.
— Кто?
— Я не знаю, кто там появится к тому времени, когда смогу вернуться. Да и зачем мне возвращаться? Выскользну из Зоны другим путем. Тропинки‑то через Периметр у сталкеров протоптанные есть, сам знаешь.
Пригоршня присел сбоку от валуна и посмотрел вниз. В долине переливались, мерцали аномальные огни.
— Хорошо, давай так: добудь деньги и «доминатор», найди ученых. И потом мы решим, как быть дальше, чтобы оба остались довольны. «Доминатор» тебе все равно никому не продать, Никита. Слишком серьезная вещь, такую барыге на рынке не толкнешь. Это все равно, что пытаться продать из‑под полы «шаттл». Тут интерес у спецслужб, у корпораций… Тебя убьют.
— Стопчут, ага. Хорошо, отыщу научников, добуду «доминатор» и пять миллионов, потом все обговорим. А пока что ты мне поможешь советами.
— И не только. Во — первых, у нас с Никой несколько схронов в Зоне, один — рядом с тем местом, где вы сейчас. Во — вторых, я могу познакомить тебя с Ведьмаком. То, что он хотел кинуть Титомира — это одно, а то, что мы с Ведьмаком достаточно долго сотрудничали — другое. Кстати, Кауфман с дочкой могут быть у него в вышке. Аэродром для них самое безопасное место.
— А бандиты на Станции бормотали, что Ведьмак в последнее время изменился. Может, он теперь вам не союзник… В общем, мы договорились, агент, — заключил Пригоршня. — Пора будить наемника.
— Зачем его будить?
— Ты теперь видишь то же, что и я?
— Да. Лежу с закрытыми глазами и вижу твою картинку. Но там же темно.
Темно, как же. У Пригоршни перед глазами мерцали, переливались разноцветные пятна, завитушки, круги и линии — будто электронная карта, наложенная на ночную долину.
— Внизу кто‑то есть, — сказал он. — На поляне прямо под нами. Тихо подвалили, вот мы и не услышали. «Родник» порядочно расслабляет, бдительность падает.
— Что ты видишь?
— Там два таких небольших синеватых пятна. Их ты, я так понимаю, не различаешь даже внутри моей картинки.
— Я же не способен замечать оттенки аномального излучения.
— Так вот, два пятна. Я сначала решил, что это тоже же «родник», но пятна небольшие. И вокруг них люди. Несколько человек. Так, теперь дальше… Левее пятен — желтоватое сияние, неприятное, мутное. Потом — пустой участок, а еще дальше под склоном лежит типа светящийся спрут. Щупальца стелятся между деревьями во все стороны. В центре их будто костер из света, так и полыхает. А ближе к другому склону — пара лиловых пузырей. То разбухают, то опадают, вроде дышат. Ну и еще дальше, где Аэродром, по всей долине рассыпаны разные аномалии, но они уже далековато, плохо видно. Все, я бужу наемника.
Пригоршня повернулся и увидел Красного Ворона с пистолетом в руке прямо перед собой. Тот подошел совсем бесшумно.
— Ух! Чего подкрадываешься?
— С кем ты говорил? — угрюмо спросил Ворон.
— Чего?
— Я слышал, — наемник в упор глядел на него. — Ты говорил долго. Не бормотал сам с собой, а отвечал и спрашивал. С кем?
— Скажи ему, — вздохнул Химик. — Не все, но хотя бы скажи, что я из…
— С научником из Комплекса мы толковали.
Красный Ворон молча ждал продолжение. Отсветы «родника» озаряли его сзади — темный силуэт с поблескивающим правым глазом и мертвым левым, с прижатой к боку скрюченной рукой и пистолетом в другой.
— У меня тут, — Пригоршня прикоснулся к уху, — «партнер».
— Этого слова он не знает, мы придумали его в лаборатории.
— «Клякса» там у меня. Арт, созданный этой… «прорвой».
Ворон вздрогнул, и Пригоршня вспомнил, как у ручья наемник бормотал про Сашку Свинцова, которого растворили в этой самой «прорве».
— «Кляксы» передают между собой сигналы, — сказал Ворон.
— Правильно. Ты понял? Одна в черепе у меня, другая — у научника в Комплексе. Они там научились превращать арты в передатчики. Недавно, технология пока слабая, но работает. Научник — единственный, кроме меня, кто остался в живых. Его звать Химиком. У него сломана нога, и вообще он хилый.
Химик что‑то пробормотал, а Пригоршня продолжал:
— Хотя в Зоне он бывал, знает ее. Вот мы и подключились друг к другу. Он мне дает советы. Сейчас говорит тебе «привет».
— И это все? — спросил Ворон.
Пригоршня развел руками:
— А что еще? Думаешь, в этом всём какая‑то охрененная интрига? Заговор против тебя? Мы с ним просто на связи. Ты послушай, сейчас другое важно: по — моему, внизу бандиты Горбуна.
Ворон шагнул к валуну, выглянул из‑за него.
— Где? Темно.
— Там два синих пятна, — теперь он еле слышно шептал. — Слабые, но я вижу. И вокруг них люди, в основном спят. Большинство лежит, как обычно бывает на стоянке, а пара в стороне, с двух сторон. Часовые.
— Ты аномал, — кивнул Ворон.
— Вот именно, — вставил Химик.
— Чего? Что это значит?
Красный Ворон с интересом оглядел Пригоршню и повторил:
— Аномал. Иногда встречаются среди сталкеров. Вас еще называют шаманами. Видите, что не видят другие. Синие пятна в лагере — почти наверняка «теплушки», артефакты «родника». Они, как грелки, их используют вместо костра, если ночью не хотят обнаруживать свой лагерь, — он замолчал, будто вдруг что‑то сообразил, и добавил: — Это ты взорвал арты в сумке Вертлюги.
— Ага, — хмыкнул Пригоршня самодовольно. — Круто вышло, да?
— Ты сумел такое сделать? — изумился Химик. — И мне не сказал.
Проигнорировав его, Пригоршня снова выглянул из‑за валуна и спросил:
— Так что дальше, Ворон? Пока мы их не видели, сидели себе спокойно в «роднике», но теперь… Лично мне не охота там оставаться.
— В «роднике» больше нельзя. Какие еще аномалии видишь внизу?
Когда Пригоршня перечислил, Ворон долго молчал.
— Желтое — скорее всего, «моча», — наконец заговорил он. — Химическая аномалия, травит легкие. Та, у которой щупальца — почти наверняка «спрут». От него по земле стелятся лианы с шипами — иглами. Если наступить, разом дергаются, крушат все, что в зоне действия. В шипах яд, может растворить легкий бронежилет.
— Солидно, — кивнул Пригоршня.
— А лиловые пузыри… Иногда ночью так светится «паранойка». То есть бывает, что и обычные бродяги, не шаманы, замечают лиловое свечение. Где точно их видишь?
Описав место расположения «паранойек», Пригоршня в свою очередь спросил:
— Какое у «паранойки» действие? А то название как бы намекает…
— Вызывает приступ острого маниакального психоза и агрессии. Пораженный излучением «паранойки» испытывает крайнюю подозрительность ко всем, включая ближайших друзей и соратников, начинает считать их врагами и либо всеми силами старается ускользнуть от них, либо уничтожить, что зависит от степени внутренней агрессивности и…
— Как по писаному шпаришь, — одобрил Пригоршня. — Это я не тебе, Ворон. Так, что там еще… В лагере различаю семь, нет, восемь человек.
— В банде Горбуна было одиннадцать, — сказал наемник. — Вертлюгу с Хилым мы убили, потом Бромеля. Все правильно, это они.