Вместе подготовили они сборник литературноэтнографического характера, куда вошли поэма Д. Мордовцева «Козаки i море» (с подзаголовком — «Стихотворные отрывки из истории морских походов запорожского козачества в начале XVII века»), четыре украинские сказки, записанные в родной Даниловке, его перевод на украинский язык «Вечера накануне Ивана Купала» и предисловия Гоголя к «Вечерам на хуторе близ Диканьки», а также четыре украинских стихотворения Н. Костомарова и 202 песни, записанные им на Волыни. Чтобы провести рукопись через цензурные рогатки в условиях николаевской реакции, Д. Мордовцев осенью 1854 г. специально едет в Петербург, однако разрешение на издание сборника было получено лишь через пять лет (1859), когда «Малорусский литературный сборник» и увидел свет.
Одной из главных причин запрета было то обстоятельство, что, по словам цензора, «изобразив козачество и Украину прежнего времени как страну независимую и самостоятельную, автор является везде малороссийским местным патриотом» [Літературний apxiв. — 1931. — Кн. I — II. — С. 131]. В программной вступительной статье к поэме Д. Мордовцев горячо выступает в защиту украинского языка, его права на самостоятельное развитие, указывает на необходимость научного изучения его «в системе других языков славянских», говорит об успешном развитии новой украинской литературы. И в то же время здесь уже проявляется характерная для Д. Мордовцева непоследовательность, стремление сгладить противоречия, «примирить» противоположные точки зрения о будущности украинского языка, который якобы «еще не подготовлен к литературе... остается покуда простонародным» (эти мотивы прозвучат у Д. Мордовцева, к сожалению, и позднее).
Поэма разрабатывает типичный для украинских романтиков 30 — 40х годов сюжет, детально, нередко многословно излагая историю морского похода запорожцев на турок, непосредственно вводя в текст думы, исторические и бытовые песни, последовательно стилизуя формы украинского фольклора. Можно отметить и явное наследование, почти текстуальную зависимость ряда картин, образов, отдельных деталей от «Івана Підкови», «Гамалії», «Гайдамаків». Однако это наследование не шло далее использования отдельных тематических и формальных признаков, что, несомненно, снижает ценность первого большого произведения писателя.
В условиях общественного подъема накануне отмены крепостного права передовая украинская литература переживает период активного утверждения на позициях реализма и народности [См.: Бернштейн М. Д. Українська літературна критика 50 — 70х років XIX ст. — К., 1959]; высшим достижением прогрессивного революционно-демократического направления было творчество Т. Г. Шевченко и Марко Вовчок. Демократические, реалистические тенденции характерны и для творчества тех украинских прозаиков, которые стремились отразить картины жизни и борьбы трудового народа в условиях крепостничества. К этому направлению следует отнести и украинские рассказы Д. Мордовцева конца 50х годов.
Наиболее ранний из них датирован 1855 годом (опубликован же лишь в 1885 г. во львовском журнале «Зоря»). Рассказ этот — «Нищие» («Старці»), бесхитростная, поражающая своей искренностью, такая обычная для крепостного села история о безрадостном детстве, голоде, социальной несправедливости, беспросветной нужде. Характеризуя стилевые особенности прозы Д. Мордовцева, И. Франко подчеркивал, что «тут автор не изображает той жизни во всей ее полноте, не дает нам реалистических студий о всех злых и добрых сторонах его, лишь слегка освещает некоторые моменты, которые наиболее соответствуют его индивидуальному вкусу и характеру его таланта» [Франко I. Я. Д. Л. Мордовець. Оповідання.//Ватра, Стрий, 1887. — С. 150].
С нескрываемой симпатией к своему герою излагает он эту трагическую по своему содержанию историю. Правда о социальном бесправии народа, тяжком горе и нищете, элементы социального разоблачения несправедливости существующего общественного строя проступают в рассказе как бы вне видимой тенденции — в ряде характерных деталей, отдельных замечаний героя, психологически емких ремарок: «Из всей скотины остался у нас старый пес Брорко, — пожалел пан, не взял его за подушное»; «...каждый по бедности своей (а все больше панские люди были) и вынесет кусок хлеба или пшена горстку».
В рассказе ощутима тенденция преодоления сентиментально-идиллической традиции изображения народной жизни. Но автор все же ударение делает не на осознанном протесте против «неправды и неволи», а на первый план выдвигает мотивы христианского всепрощения, примирения с жизнью. И все же, несмотря на эти слабости, И. Франко с полным правом назвал «Нищих» «наиболее оригинальным и глубже всех задуманным рассказом» Д. Мордовцева.
Столь же непритязательно простым является содержание другого рассказа «Звонарь» (опубликованного в «Основе» 1861 г.). Старый сельский звонарь с грустью вспоминает о своей безрадостной жизни: сиротском детстве, «науке» отставного солдата Позихайлика, шившего на уроках сапоги, бурсацкого «обучения» — «красной лозою да гибкой вербою»...
Д. Мордовцев обращается здесь к остро звучавшим тогда вопросам воспитания, школы, образования. «Звонарь» занимает место среди произведений, обличавших уродливые явления старой системы воспитания с ее схоластикой, бессмысленной зубрежкой, жестокостью, унижением человеческого достоинства. Этим вопросам много внимания уделяла передовая литература той эпохи — вспомним пламенные выступления Чернышевского, Добролюбова, Писарева, публикации в «Основе» Номиса, Линейкина. Несколько позже появятся «Очерки бурсы» Н. Помяловского, «Люборацкие» А. Свидницкого. Рассказ Д. Мордовцева, несомненно, близок этим произведениям общностью проблематики, демократическим подходом, протестом против бездушия казенноказарменной системы воспитания.
Демократическая тенденция характерна и для изображения жизни народной в рассказе «Солдатка» (1859, опубликован также в «Основе» 1861 г.); Трагическая история молодого крестьянина Семена Товкаченко, которого забрили в солдаты, его жены Катри, что «так до смерти и осталась солдаткою», объективно звучит как утверждение права простого человека на жизнь, на счастье. Этим героям контрастно противопоставляются образы жестокого, развращенного офицера, «мерзкого человечка с медными пуговицами», из тех, «что по судам пишут да людей до смерти записывают».
Д. Мордовцев находится здесь в кругу проблем и образов шевченковской поэзии. Отсюда — стремление отразить черты социальной действительности, подчеркнуть социальное неравенство героев, утвердить духовное превосходство Семена и Катри над панами и подпанками. Любовная коллизия в рассказе, как и в произведениях Шевченко, является одним из средств раскрытия социального конфликта. «Солдатка» Катря три года, до самой смерти Семена, не вынесшего «муштры», проводит с ним, терпеливо снося лишения, нищету, унижение своего человеческого достоинства. Шевченко неоднократно обращался («Катерина», «Сова», «Відьма», «Слепая», «Наймичка», «Капитанша») к показу трагической судьбы, мук и страданий, безграничного горя жены и матери солдатской, обличая несправедливость, антигуманность всего рабского строя, призывая к свержению крепостничества. Д. Мордовцев не смог в прозе подняться до такой идейной высоты, он останавливается на полпути, ограничиваясь горьким сочувствием своим героям, осуждением жизненных условий, калечащих человеческие судьбы.
Рассказы Д. Мордовцева, рисуя горькие картины крепостнической действительности, продолжали и развивали демократические, реалистические традиции. В центре внимания автора находится жизнь и быт простого труженика, судьба закабаленного крестьянина, его заботы, боли. Отстаивая право простого труженика на человеческое счастье, на свободную жизнь, писатель самой логикой художественных образов подводил читателей к выводу, что главной причиной тяжкого положения народа является крепостное право.