Два конусообразных шалашика для засидки соорудили быстро. Они представляли собой переплетённые между собой ветви елей, которые девушки засыпали снегом. Со стороны засидки казались обычными сугробами, нанесёнными ветром возле больших камней, которых на этом открытом пространстве хватало; камнепады в Громовых горах были обычным явлением. Сагарис подозвала пса и долго что-то ему нашёптывала, ласково поглаживая, будто пёс и впрямь мог понять её наказы. И что самое удивительное, Бора побежал именно в ту сторону, в которую Сагарис его и направляла!
Потянулось томительное ожидание. Псу нужно было преодолеть крутой скальный подъём, чтобы подобраться к муфлонам поближе и чтобы они побежали в направлении засидок. А в том, что чуткие животные услышат пса, девушки совершенно не сомневались, как у них не было сомнений и в том, что Бора горит желанием самостоятельно добыть себе кусок свежатины. «Но это вряд ли, — подумала Сагарис. — В горах псы плохие охотники. Им нужен лес или равнина».
Но вот наверху что-то изменилось. В белом мареве появились мелкие вихри, а затем из широкого пролома в скалах сыпанули, как горох, муфлоны. Стадо было немаленьким; не менее ста голов, по подсчётам Сагарис. Но этот вопрос волновал её меньше всего. Она сильно встревожилась — часть стада неожиданно свернула с тропы и начала уходить по крутому карнизу, достаточно широкому, чтобы на нём мог поместиться даже крупный баран. Но тут же успокоилась — вожак стада летел, как вихрь, прямо по тропе, увлекая за собой молодняк и самок. Видимо, он понимал, что не все имеют возможность преодолеть коварный карниз, а только самые сильные молодые самцы.
Наконец показался и Бора. Он был сильно обескуражен своей неудачей. Пёс, конечно, преследовал муфлонов, но без обычного задора, а больше исполняя долг. Видимо, Бора сообразил, что догнать быстроногих баранов ему не удастся.
Сагарис пожалела вожака. Он был великолепен, в самом расцвете сил. Но девушка понимала, что без опытного, бывалого вожака стаду будут грозить разные беды. Поэтому она пустила разящую стрелу в другого муфлона, просто красавца. Он был моложе вожака, однако его рога были огромны.
Больше подстрелить не удалось ни одного животного. Муфлоны мигом поменяли направление бега, и достать стрелой хоть одного из них на столь большом расстоянии не представлялось возможным. Пасу сияла; она тоже подстрелила крупного барана и от радости прыгала вокруг него, словно козочка.
Освежевав добычу и выбросив внутренности (печень и сердце, конечно же, достались главному труженику — псу), девушки соорудили две волокуши и отправились в обратный путь. Нужно было торопиться. Небо постепенно затягивала сизая мгла, солнце поблекло, и поднялся ветер…
Весна пришла дружная. По утрам ещё случались заморозки, но днём благодатное солнце щедро изливало своё тепло на землю, изрядно промерзшую за зиму. Всё живое рвалось к солнцу и свету; трава росла так быстро, что все диву давались. Только вчера луговина, едва освободившаяся от снега, печально желтела кустиками сухостоя и рыжими проплешинами мха, а уже утром она была покрыта бархатным зелёным ковром. Ещё день-два — и зазеленевшие косогоры с восточной стороны запестрели первыми цветами.
Близился праздник богини Язаты. Печальная Сагарис, снедаемая ревностью, почти перестала общаться с Пасу. Но та не обижалась: ей было не до подруги. Она старательно обхаживала своего избранника — богатыря Аму. Он сильно выделялся среди других мужчин своей богатырской статью и независимостью. Его мать, царица Томирис, явно к нему благоволила, и Ама пользовался её покровительством без зазрения совести.
Чтобы хоть как-то избавиться от доселе незнакомого ей чувства, которое приносило страдания, и выбросить из головы дурные мысли, Сагарис занялась давно задуманным делом. Она решила изготовить себе кожаный панцирь. У неё имелся старенький, но на него надежда была слабая. Он изрядно обветшал, кожа начала плесневеть, а местами и вовсе превратился в труху.
Добыть себе панцирь, изготовленный ремесленниками, хотя бы греками-колонистами, которые жили на берегах Понта Эвксинского[12] и Меотиды, у Сагарис пока не было возможности. Ведь её отряд в основном сражался с разбойниками-оборванцами, которые сами пользовались ненадёжными матерчатыми панцирями или теми же кожаными, но плохо изготовленными. Их могла пробить даже стрела, пущенная с большого расстояния.
12
Понт Эвксинский — древнее название Чёрного моря. В переводе означает «Гостеприимное море».